Спасая Сталина. Война, сделавшая возможным немыслимый ранее союз. Джон Келли
хотел обсудить с ними, как реагировать на немецкие провокации. Он был склонен пока не поддаваться на них и наблюдать за развитием событий. Тимошенко и Жуков были не согласны и призывали Сталина повысить уровень готовности. Они все еще спорили, когда в кабинет вошли члены Политбюро. Когда все расселись, Сталин оглядел комнату и снова спросил: «Что будем делать?» Никто не ответил. Наконец Тимошенко сказал: «Все войска вдоль границ должны быть приведены в полную боевую готовность». Жуков заявил, что этого недостаточно и нужно привести в состояние повышенной боевой готовности всю армию. «Слишком провокационно, – ответил Сталин. – Возможно, мы еще сможем решить проблему мирным путем».
Но было уже слишком поздно. Время перевалило за полночь, и немецкие спецподразделения, некоторые в русском обмундировании, проникали на советскую территорию, взрывали линии электропередачи и оставляли противника без связи. Формирования особого назначения «Бранденбург-800», элитное подразделение немецкого спецназа, прибыли на место почти сутки назад. В ночь на 21-е они незаметно пересекли границу СССР, спрятавшись под грудами гравия в железнодорожных вагонах. Когда той ночью экспресс Берлин – Москва успешно пересек территорию оккупированной немцами Польши, немецкое командование возликовало. Красная армия все еще пребывала в замешательстве. Тимошенко снял трубку и стал звонить своим командирам. Каждому он задавал один и тот же вопрос: «Что у вас происходит?»
Было уже около часа ночи. «Свадьба в Малиновке» закончилась два часа назад, и генерал Павлов в своем штабе изучал карту обстановки, пытаясь не обращать внимания на грохот проезжавших за окном мотоциклов. Пока что сообщений о крупномасштабных действиях немцев не поступало, но Павлов сомневался, что в случае нападения он сможет сдержать противника. Его войска проводили учения и были рассредоточены на местности, а горючего и боеприпасов не хватало. «Постаратесь поменьше волноваться», – сказал ему Тимошенко.
Через час Тимошенко снова позвонил. На этот раз он говорил с заместителем Павлова генералом Иваном Болдиным.
– Прошу передать Павлову, что товарищ Сталин не разрешает открывать артиллерийский огонь по немцам, – сказал он.
Болдин был шокирован: «Наши войска вынуждены отступать… гибнут люди!».
– Разведку самолетами вести не далее шестидесяти километров, – сказал Тимошенко и повесил трубку.
О мыслях Сталина в ночь на 21-е красноречиво говорит Директива № 1 – документ, который он утвердил перед отъездом на свою подмосковную дачу[27]. В Директиве говорилось, что «в течение 22–23.6.41 возможно внезапное нападение немцев», и перечислялось, что можно и чего нельзя предпринимать в ответ. Войскам было приказано скрытно занять огневые позиции у границ, а также рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию и тщательно ее замаскировать. Запрещался обстрел немецких войск до того, как они вступят на советскую территорию. Предупреждающий тон приказа говорил о страхе[28], охватившем
По всей видимости, речь идёт о так называемой «Ближней даче» (Кунцевской даче) вблизи подмосковного города Кунцево (сейчас в районе Фили-Давыдково в Москве).
Прямо об этом в Директиве № 1 не говорится.