Царственные страстотерпцы. Посмертная судьба. Наталия Розанова
словно эквилибрист, балансировал на грани жизни и смерти и писал о себе, что с начала революционной деятельности его неотступно преследовала пуля и намыленная веревка, – не только опасался препятствий к исполнению задания, но и боялся за собственную жизнь. В телеграмме на имя военного комиссара Уралоблсовета Голощекина Яковлев предупредил его: …у Вас в Екатеринбурге течение среди отрядов сильно[е], чтобы уничтожить багаж. Ручаетесь ли Вы охранить этот багаж? Помните, что Совет [Народных] Комиссаров клял[с я] меня сохранить. Отвечайте подробности лично[86]. Местоимение «меня», как видим, в телеграмме ключевое.
Ненавистью к Августейшим особам были одержимы не только большевистские руководители Урала: с не меньшей силой она проявилась и в среде простонародья, встречавшего в Екатеринбурге поезд с бывшими правителями России. У охранника Матвеева, очевидца событий, читаем описание этой встречи: …я вышел из вагона. Тут мне представилась такая картина: со всех сторон города толпы народа бегут на станцию, узнав, что привезли бывш. царя и царицу.
Перед нашим поездом была выставлена цепь солдат, но справиться с этой многочисленной толпой было весьма затруднительно. Собравшиеся екатеринбуржцы требовали показать им Николая и «Николашиху», как они говорили…[87]
В подобных же красках передана картина встречи и в воспоминаниях комиссара Яковлева. Когда нас увидели, – писал он, – стали требовать вывести Николая и показать им. В воздухе стоял шум, то и дело раздавались угрожающие крики: «Задушить их надо! Наконец-то они в наших руках!» Стоявшая на платформе охрана весьма слабо сдерживала натиск народа, и беспорядочные толпы начали было надвигаться на мой состав. Я быстро выставил свой отряд вокруг поезда и для острастки приготовил пулеметы. К великому моему удивлению, я увидел, что во главе толпы каким-то образом очутился сам вокзальный комиссар. Он еще издали громко закричал мне:
– Яковлев! Выведи Романовых из вагона. Дай я ему в рожу плюну!
Положение становилось чрезвычайно опасным. Толпа напирала и все ближе подходила к поезду. Необходимо было принять решительные меры. Я отправил к начальнику станции Касьяна с требованием немедленно поставить между платформой и составом какой-нибудь товарняк, а наш поезд отправить на станцию Екатеринбург-2.
Крики становились все более грозными. Чтобы на время, пока придет Касьян, образумить толпу, я как можно громче крикнул своему отряду:
– Приготовить пулеметы!
Это подействовало. Толпа отхлынула, по моему адресу тоже полетели угрожающие крики. Тот же вокзальный комиссар исступленным голосом вопил:
– Не боимся мы твоих пулеметов! У нас против тебя пушки приготовлены! Вот, видишь, стоят на платформе!
Я посмотрел в указанную им сторону. Действительно, там шевелились жерла трехдюймовок и кто-то около них копошился. Пока я таким образом обменивался любезностями, стараясь так или иначе выиграть время, вернулся Касьян, который, несмотря на
Там же. С. 60.
ЦДООСО. Ф. 41. Оп. 1. Д. 149 а. Л. 165; см. также: Последние дни Романовых / сост. М. П. Никулина, К. К. Белокуров. С. 248.