За Землю Русскую!. Александр Невский
небесной защите приписывает счастливые события и случаи избавления от разных бедствий.
Но чем выше значение священной личности в истории и памяти народной, тем труднее для позднейшего жизнеописателя воспроизвести ее светлый образ. Чтобы объяснить тайну того благоговения, той горячей любви, которыми народ наградил своих избранников, необходимо своим рассказом произвести на своих читателей приблизительно такое же впечатление, какое производил сам исторический деятель на своих современников, необходимо рассказать жизнь народного подвижника и героя так, чтобы в сердцах отдаленных потомков вспыхнула искра любви к нему, одушевлявшей его современников.
Но ведь это – задача почти неисполнимая по своей трудности. «Горе тебе, бедный человече! – восклицает современник-очевидец, приступая к описанию кончины св. Александра Невского. – Как опишешь ты кончину господина своего? Как не выпадут у тебя зеницы вместе со слезами? Как от тоски не разорвется у тебя сердце? Человек может оставить отца, а доброго господина нельзя оставить, с ним бы и в гроб лег, если б можно было!» Так выражали свою любовь современники.
Задача жизнеописателя несколько облегчается, если о жизни великого и святого человека сохранились богатые исторические свидетельства. Но, к великому сожалению, в рассказе о св. Александре Невском нам приходится довольствоваться скудными историческими известиями. Летописные известия о лицах и событиях ХIII–XIV вв. кратки, отрывочны, сухи.
«Тяжек становится для историка его труд в XIII и XIV вв., когда он остается с одною Северною летописью; появление грамот, число которых все более и более увеличивается, дает ему новый богатый материал, но все не восполняет того, о чем молчат летописи, а летописи молчат о самом главном, о причинах событий, не дают видеть связи явлений.
Нет более живой драматической формы рассказа, к какой историк привык в Южной летописи: в Северной летописи действующие лица действуют молча; воюют, мирятся – ни они сами не скажут, ни летописец от себя не прибавит, за что они воюют, вследствие чего мирятся; в городе, на дворе княжеском ничего не слышно, все тихо; все сидят запершись и думают думу про себя; отворяются двери, выходят люди на сцену, делают что-нибудь, но делают молча.
Конечно, здесь выражается характер эпохи, характер целого народонаселения, которого действующие лица являются представителями. Летописец не мог выдумывать речей, которых он не слыхал; но, с другой стороны, нельзя не заметить, что сам летописец неразговорчив, ибо в его характере также отражается характер эпохи, характер целого народонаселения» (История России – Соловьева, т. IV, 371).
С другой стороны, уважение к памяти героя не позволяет пускаться в догадки, предположения, создавать образы и картины для оживления рассказа. Надлежит постоянно помнить строгое предостережение великого московского святителя Филарета: «Не надежно для нас догадками проникнуть в души святых, которые далеко выше нашего созерцания. Надежнее следовать простым сказаниям очевидцев и близких к ним» (Письма митрополита Филарета к архиепископу