Архивы Дрездена: Кровавые ритуалы. Барабаны зомби. Джим Батчер
ее за волосы и сунул лицом в асфальт, открыв шею. А потом пригнулся к ней.
– Прочь от нее! – выкрикнул Томас.
Опираясь на здоровую ногу и руку, он привстал и схватил вампира за ногу. Рывок – и вампир полетел на землю. Впрочем, он тут же опомнился и, изогнувшись, словно страдающая артритом змея, сцепился с Томасом.
Это была уже драка так драка – без всякого там сюсюканья, без правил. Черный вампир схватил Томаса за горло и попытался оторвать ему голову. Томас извернулся и дважды перекатился по земле, удерживая Черного за руки и не давая тому окончательно сомкнуть их у него на шее.
И тут Томас начал меняться.
По части драматизма это уступало, конечно, вампирам Красной Коллегии, под внешне обычной человеческой плотью которых таилось поистине демоническое обличье. Нет, все происходило гораздо скромнее. Вокруг него, казалось, соткался холодный ветер. Черты лица его сделались резче: скулы острее, глаза глубже, лицо худощавее. Кожа приобрела чуть глянцеватый лоск, засияв, как прекрасная жемчужина в лунном свете. Глаза тоже изменились. Зрачки сделались холодно-серебристого цвета, а потом и вовсе побелели.
Бросаясь вперед, он замысловато выругался – у него и голос изменился. Не сильно, но изменился: сделался более диким и хищным, а главное, даже отдаленно не напоминал больше человеческий. Смертельно раненный Томас обрушился на Черного вампира – воплощенное орудие убийства – и победил. Резким движением он оторвал руки вампира от своего горла, повернулся так, чтобы здоровая нога оказалась под вампиром, и метнул его в кирпичную стену ближнего здания.
Столкновение вышло что надо! Вампир врезался в стену, расшвыряв облако кирпичных осколков, и, оглушенный, мешком повалился на землю. Впрочем, не прошло и секунды, как он пошевелился и сделал попытку встать. Томас передернул плечами, словно собираясь подняться и продолжать драку, но тут энергия, питавшая его превращение и боевой дух, явно иссякла.
Он обмяк и повалился на асфальт; лицо снова утратило всякое выражение, а белые глаза вновь потемнели.
Лара Рейт держалась пока молодцом. Ветер распахнул ее легкий шелковый халатик, открывая взгляду живописное сочетание черных кружев и бледной кожи – каким-то непостижимым образом вполне даже сочетавшихся с зажатым в ее руке пистолетом. Одноухий валялся на боку. Из простреленных коленей и лодыжек торчали осколки кости – Лара Рейт все-таки умела стрелять метко. Он сделал попытку приподняться на руке, протягивая другую к жертве, и Лара выстрелила еще раз. Локоть Одноухого разлетелся облачком ошметков истлевшей одежды и плоти, а также осколков кости. Вампир повалился обратно.
Лара всадила ему пулю в левый глаз. Вонь стояла тошнотворная. Лара чуть повела стволом в сторону, прицелившись в оставшийся глаз.
– Этим меня не убить, – прохрипела противная тварь.
– А мне этого и не надо, – невозмутимо ответила Лара. – Достаточно лишить тебя подвижности на время.
– Я все равно достану тебя, – пообещал Одноухий-Одноглазый.
– Перспектива