Хазарянка. Влад Ростовцев
Высшем совете старейшин – аще придется, стеной встанут за нас премудрые!
И будет о суетном! Ведь ты предложил дружбу – помнится: ввысь, вширь и вглубь.
Вот и удостоверь щедрость души своей, да и радушие. А приступай с явного, оставив потаенное напоследок…
Твердило сообразил, что перегнул в недооценке. Однако профессионально воздал должное патриоту внешнего сыска: «Ловкач! Извернулся сколь! Эх, попади ты к нам в застенок! Иное бы запел…».
Впрочем, огласил совсем иное:
– В радость мне, аще зрю трепетное нутро, аки у тя. Горой стоишь за свою службу!
Хвалю… И воздаю тебе, приступив к явному.
Тот доноситель лживо обвинил Первушу: мол, сводничает тот, отыскивая девиц без стыдливости, приводя их в скрытный гулявый дом и получая вознаграждением за труды свои по ковшу меда за троих.
Сразу и заподозрил я злостный наговор!
Ибо невозможна столь недостойная оплата для служивых любого сыска в Земле вятичей: зело оскорбятся они, ежели не предложат им по три ковша меда за одну!
Еще и отмстят, обвинив хозяйку дома продажной любви – с расчетом еще на входе, в злом умысле, касаемо вятичей из мужей, и намеренном заражении их дурными хворями чрез нанятых сладострастниц.
Присовокупят хулу на старейшин. И донесут, куда надобно. А едва закуют в железа ту предерзкую, заберут притон себе – якобы, по ее же мольбе, для вида поставив на оное хлебное место кого-то никчемного, всем обязанного им.
Да и к чему было мелочиться Первуше со сводничеством, аще хозяйка та удостоверила мя на первом же допросе с двадесятью щадящими батогами: сей, опекая ея труды под видом добровольного стражника – в свободное от внешнего сыска время, и без того получал треть доходов! Сам ведаешь: не бывает в Земле вятичей скрытных гулявых домов без опеки служивых из сысков.
Тут и призадумался я: не попросил ли кто моего тогдашнего начальствующего, дабы дал ход оному пустяковому делу, поручив подчиненному, коего не жаль? Не потаенное ли тут? Ведь уже поднаторев к тому времени в своем многотрудном ремесле, соображал: самые пустяковые с виду дела бывают самыми опасными для того, кто расследует их.
Ибо простота с виду порой вельми обманчива, и запросто можно лишиться должности, ежели вовремя не разглядеть капкан, заготовленный для тебя. Тем паче, начальствующий мой терпеть не мог мя! Понеже подозревал в намерении занять его место.
По долгом размышлении, стало ясным мне: каковую бы ненависть не испытывал тот доноситель к своему удачливому сопернику, а не рискнул бы сей червь выступить супротив служивого внешнего сыска! Стало быть, некий из немалых чинов подзуживал его, пообещав поддержку. А кто? И распорядился я временно не допрашивать задержанного Первушу, ограничившись тем, что уже огреб он. Даже призвал к нему лекарей, дабы хоть отчасти очухался.
Дале начал рыть, кому было выгодно его задержание, прибегнув к помощи осведомленных знакомцев моих с большими связями.
Долго-ли, коротко, а нарыл! И выявил потаенное…
VII
Подлинное