Хазарянка. Влад Ростовцев
позоря сие достойное прозвание! Впредь не доверюсь никому из военморов! Одним лишь порадовал мя Агафон: принял за сходника. Не стану разубеждать!».
«Нам не дано предугадать, как наше слово отзовется…». Вот и Сирросу – по прошествии времени, зело аукнулась озвучка суетной укоризны военным морякам Империи…
XIV
Ответственный за стражу на входе – ему и тридесяти нет, а уже выдвинут на повышение, зарекомендовав себя по пыточной части, лаконично доложил:
– Некий просится войти. Называет себя Молчаном. Кто он на самом деле, неведомо. Аще разрешишь, проверим допросом с щадящим пристрастием. Уверяет, что вызван тобой. На пригляд – из зажиточных. Держится, не робея. Речью учтив, а зенки – наглые. Похоже, непрост, и в себе таит!
«Непрост, и таит, се – истинно!» – мысленно согласился Твердило. И огласил: впустить сего, обойдясь без легкой для заподозренных проверки – с применением клещей для перстов, шильцев под ногти и раскаленного железа, прилагаемого к задней мякоти, а прямиком провести к нему – с бдительным сопровождением и доглядом…
До лестницы и по ней за Молчаном бдели двое: тот, кто распоряжался на входе, шел впереди, а иной – натужно дышал в спину. «Не иначе, мается одышкой, – вывел сопровождаемый, даже не оборачиваясь. От такового дернуть – самое милое дело, ведь не догонит!».
Впрочем, не держал он и в мыслях убечь. Ведь предвкушал удачу, едва узнал от Борзяты, что клюнул Твердило на предложенную наживку и пожелал лично свидеться.
Меж тем, часом ране, Молчан уже имел вельми важную встречу. Ибо в Корьдно, на расстоянии недолгого хода от главного представительства внутреннего сыска, находилась и резиденция скрытного.
Прибыв в столицу Земли вятичей еще третьего дня и остановившись на постоялом дворе, ближе к вечеру начал прохаживаться он по улице, на кою выходил неприметный проулок, завершавшийся домом в три яруса. И не сразу, а выведал-таки, где проживает, вне службы, знакомец Путяты, о коем доброжелательно отзывался и Шуй. Чаяния об успешности предстоящей встречи подкрепляло некое немаловажное обстоятельство из давно минувших дней.
Путята, упомянув однажды о том единственном, кто относительно симпатичен ему во враждебном ведомстве, молвил вскользь, что сей, помимо традиционной неприязни скрытного сыска ко внешнему, особливо ярится на сходников из-за оскорбления, вчиненного одним из них его младшей сестре. Молчан незамедлительно полюбопытствовал о подробностях, догадываясь, впрочем, об их сути.
И не ошибся он! Один из срединных по старшинству чинов внешнего сыска обдурил оную девицу, пообещав на ней жениться, а потом отверг – под предлогом, что не может взять в жены ту, коя не соблюла себя до свадьбы, освященной волхвами. Начальствующие внешнего сыска встали на его сторону, отказавшись понудить виновного к брачеванию, дабы загладил свою недостойную прыть. И зело оскорбился старший брат за позор, нанесенный его семейству! А в том, что старые обиды с годами токмо крепчают, Молчан