Император Август и его время. Игорь Князький
в эрарий: «Помпей внёс в государственную казну чеканной монеты и серебряных и золотых сосудов на двадцать тысяч талантов»[57]. Это была сумма, более значительная, чем когда-либо в римской истории, исключая триумф Эмилия Павла, победителя в Третьей Македонской войне[58]. Тот триумф длился три дня[59].
Но дело было не только в захваченной Помпеем добыче. В триумфе были пронесены особые таблицы, указывавшие, «что доходы от податей составляли до сих пор пятьдесят миллионов драхм, тогда как завоеванные им земли принесут восемьдесят пять миллионов[60].
Понятно, что за такие достижения, за такой замечательный вклад в казну и грядущие доходы государства, беспрецедентное его расширение на Востоке и образцовую лояльность, проявленную при возвращении в Италию, уже по дороге в Рим Гней Помпей Великий был вправе рассчитывать на такую же лояльность и доброжелательность сената. Потому он, никак не ожидая какого-либо противодействия, обратился в сенат с совершенно естественной просьбой утвердить все его распоряжения на Востоке. Не менее естественной и совершенно справедливой была просьба вознаградить ветеранов его победоносных войн землёй.
Но тут-то и нашла коса на камень! Сенат проявил совершенно неожиданную для Помпея строптивость: «оптиматы заняли бескомпромиссную позицию, решив «поставить Помпея на место»[61].
Недоброжелатели Помпея в сенате немедленно вспомнили о Луции Лицинии Лукулле, который в своё время так успешно начинал Третью Митридатову войну, нанёс решающие поражения и самому понтийскому царю, и царю Армении Тиграну, союзнику Митридата. Обеспечив по сути успешный исход войны, он, по предложению плебейского трибуна Гая Манилия, активно поддержанного Марком Туллием Цицероном, был лишён командования, уступив таковое Помпею. Вынуждено возвратившись в Рим, Лукулл поселился на своей вилле близ Неаполя и утешал себя гастрономическими изысками. За недостатком гостей частенько прибегал к самогостеприимству, когда «Лукулл обедал у Лукулла». Возможность хоть как-то отомстить похитителю своей воинской славы Лукулла вдохновила. И с помощью Метелла Критского, имевшего свои претензии к Помпею, поскольку тот в своём триумфе провел ряд вождей, пленённых им, на что Метелл имел право жаловаться[62], а также извечного, можно сказать, патологического борца против даже тени стремления к единовластию Марка Порция Катона Младшего в сенате ему удалось создать сильнейшую оппозицию победоносному полководцу-триумфатору. Утверждение итогов восточного похода Помпея, его, кстати, весьма здравых и полезных для Римского государства распоряжений в 61 г. до н. э. было заблокировано. Сенат сам вбил клин между собой и самым в то время заслуженно популярным человеком в Республике. Помпей от неожиданности, похоже, даже впал в нечто, напоминающее отчаяние: «Потерпев поражение и теснимый в сенате, Помпей был вынужден прибегнуть к помощи народных трибунов и связаться с мальчишками»[63]. Получив поддержку плебейского трибуна Клодия,
Там же.
Веллей Патеркул, Римская история. II. XL, (3).
Плутарх. Эмилий Павел. XXXII, XXXIII.
Плутарх. Помпей. XLV.
Егоров А. Б. Рим на грани эпох. Л., 1985, с. 63.
Веллей Патеркул, Римская история. II. XL, (4).
Плутарх. Помпей. XLVI.