Сержант Глюк. Георгий Юрков
честно, мне было приятно работать с тобой, очень жаль, оформленные на тебя бумаги получишь у секретаря.
Когда Катя, оглушенная скорым и неожиданным приговором, вышла из кабинета, Артюхов облегченно вздохнул и вызвал к себе смазливую разбитную секретаршу. Возможно, впервые на своей памяти он обрадовался проявлению человеческой порядочности, которая позволила ему подвести Катю под необходимое ему увольнение.
5
Как принадлежащий к сетевому поколению, более приспособленному к жизни в цифровом обществе, Костян рано открыл для себя компьютер. Это было круто. Как будто он добился чего-то, к чему давно стремился. Комп стал давать ему всё или почти всё: осознание, что ты умнее многих других, ликующее ощущение собственной силы, вызов встречи с нерешаемой программерской задачей и эйфорию от найденного наконец-то решения. По этой стезе Костян шел обычным путем: поначалу резвился и наращивал силу на сетевых игрушках. Старый добрый «комбат» полюбился ему сразу и навсегда. Подрастая, Костян увлекся гораздо более адреналиновым занятием – свободным разгуливанием по Сети и вторжением в различные серверы, набитые важной и скучной информацией. Это тоже была игра, – поединок с администраторами, которые латали дыры в своих системах безопасности, а он уходил от них незамеченным. Костян не извлекал из этого никакой материальной выгоды, но получал пьянящее ощущение от творческого акта взлома, произведенного вдобавок, в условиях риска и опасности быть раскрытым. И получить за это реальный срок. Костян не задумывался над тем, кем он хочет быть. Он просто им стал – программистом.
Внешне Костян вырастал сухопарым и сутуловатым. Физическое развитие требовало движений, и у Костяна появилось еще одно рисковое увлечение – горный байк. Уж где-где, а в горном байке риск свернуть себе шею был ежесекундным, и Костяна это устраивало. Потом он ненадолго увлекся парапланом. Правда, вскоре параплан и все, что связано с самодеятельными полетами, а также со стрелковым спортом, запретили имперским указом. Дабы простые смертные не смели обозревать окрестности, им не принадлежащие. Да и несанкционированные стрелки властям тоже были ни к чему. После байка и параплана Костян всерьез занялся йогой. В ней его притягивал риск потери привычного состояния сознания, восторг тотального прыжка в пустоту, в бездну, в неизвестность, – без гарантии возврата. Или возврата, но уже не в своем, прежнем, уме. Но это того стоило, так как вплотную подводило Костяна к важному для него вопросу о том, имеет ли он какое-то отношение к бесконечности, или нет?..
Включенный Костяном большой стационарный монитор был готов к работе и только ждал команды. Но какой команды? Костян раздумывал. Возможно ли спасти Катю? До ее чипирования оставалось два дня. Что делать? Перед ним словно высилась глухая стена Империи, – ни пробить, ни обойти.
Из истории увольнения, простодушно рассказанной Катей, следовало, что Артюхов – чуткий и заботливый, а Дериногин – похотливый злодей, который явился камнем преткновения и причиной