Идеальный вариант (сборник). Лариса Райт
такого прорыва она стала здоровой, румяной молодой девушкой, про которых в народе говорят: «кровь с молоком». Лариска в менее суровом климате тоже как-то выправилась, вылезла из болячек и незаметно превратилась в Ларочку. Сидеть с внучкой папа поручил супруге.
– Нинуше надо отдохнуть и восстановиться в институте, – сказал он, ведь самым серьезным ударом в отъезде дочери для него стал декретный отпуск. Он боялся, что «замужество засосет и оставит без образования», но Нина не подвела: доверила дочь бабушке и начала посещать лекции.
К вручению диплома в отпуск приехал Вадим. В гости забежал на пятнадцать минут. Неловко чмокнул заоравшую Ларочку – отец был усатый, небритый и поэтому страшный – и, пряча глаза, объявил Нине, что из Якутска, наверное, не вернется, потому что там предлагают место заведующего отделением, а в его возрасте – это прорыв в карьере. К тому же на Севере зарплаты гораздо выше. Так что жену и ребенка сможет обеспечивать оттуда гораздо лучше. Нина пыталась сопротивляться:
– Я теперь тоже буду работать. Жить станет легче.
– Нин, там я величина, а здесь стану мальчиком на побегушках. Кто я такой? Нет и тридцати. Молодой специалист, и этим все сказано. Пойми, там передо мной открыты все двери.
Супруга помолчала, а потом усмехнулась:
– Догадываюсь. Наверное, и стучать не надо. Сами распахиваются.
Вадим отвел глаза, и она объявила:
– Развод!
Мама потом возмущалась:
– Ты в своем уме?! Он же положительный до мозга костей. Ты же любишь его. Разве можно разбрасываться такими мужиками?!
Дочь все понимала. И любила, и страдала, и ревела ночами, но простить не могла. Либо все – либо ничего. Такой характер.
– Ну, ты хоть скажи! – Мама взывала к папе. – Устраивает тут безотцовщину! Ну, молодой же мужик. С кем не бывает!
– С кем-то, возможно, и бывает. А с ним так будет все время, – твердила Нина.
– Да с чего ты взяла?!
– А как иначе? Он там – я здесь. Разве это жизнь?
– О ребенке подумай!
– Так я и думаю. Торчу здесь.
Мать умоляла отца:
– Ну, скажи же своей упрямой дочери! Останется ведь с ребенком на руках. Что за жизнь-то начнется?
И он говорил:
– О себе думай, дочка! А жизнь… Жизнь наладится. Прорвемся, малыш!
… – Наладится? – спросила Нина у отражения в зеркале.
Чужая женщина смотрела на нее из холодной глубины усталыми, потухшими глазами. Лицо осунулось и приобрело какой-то серый, землистый оттенок, спина сгорбилась, руки висели плетьми. Она с силой оттолкнулась от пола и тяжело поднялась. Непослушными пальцами развязала шнурки кроссовок, скинула куртку и тихо, крадучись, будто боялась кого-то разбудить, прошла на кухню. Включила свет и рухнула, нырнула в гнетущую, удушающую тишину. Некого будить, некого пугать, некого любить. Схватила стоящую на столе вазу и шваркнула об пол. Один из осколков вонзился в босую ногу, и на какое-то время боль физическая заглушила ту другую, что тисками сжимала сердце.
Кое-как