Шестое чувство. Дана Делон
Адам? – спросила я снова.
И вместо ответа ты поцеловал меня, обхватив руками мое лицо. Я приподнялась на носочках и обняла тебя, растворившись в этом мгновении.
Ты не просто понял меня, Адам. Ты чувствовал то же самое. Легко полюбить свет, гораздо сложнее – тьму. А у каждого из нас есть темная сторона, которую мы боимся показывать людям, та, что больше всего нуждается в любви, принятии и понимании. Та, в которой скрываются наши обиды, боль, злость, страхи и терзания. И исцелить ее под силу только любви. Но где найти человека, который не убежит в страхе, увидев эту боль? Где найти человека, готового полюбить эту тьму? Целуя тебя перед статуей Персефоны и Аида, я на секунду подумала, что нашла того самого человека. Своего Аида, своего Гадеса, своего Плутона. Я романтизирую тебя, знаю. Возможно, наша любовь была лишь моей фантазией. От этой мысли мне становится так больно, что я не могу уснуть ночами. Воспоминания будят во мне прекрасные чувства, ровно до тех пор, пока я не возвращаюсь в реальность, в которой не знаю, где ты сейчас, как связаться с тобой, как найти тебя, Адам.
В прошлом все было иначе: я могла целовать и обнимать тебя, быть с тобой. Те итальянские каникулы были лучшими в моей жизни. Потому что я встретила тебя. Может быть, поэтому я пишу о тебе в три часа ночи. Мне хочется хвататься обеими руками за прошлое и проживать его вновь и вновь.
Глава 2
Лили
ШКОЛА, В КОТОРОЙ УЧИТСЯ моя сводная сестра Эмма, намного больше моей старой. Мы идем по коридору, и я еле поспеваю за ней. Она радостно здоровается с учениками и каждому представляет меня:
– Это моя сводная сестра Лили!
После чего следует череда имен, которые я, конечно, не запоминаю. Эмма сияет, словно солнце, светлые волнистые волосы обрамляют ангельское личико с ярко-голубыми глазами. Уголки губ всегда приподняты в милой улыбке, а кончик носа слегка вздрагивает, когда она громко смеется. Если бы не Эмма, переезд в Париж дался бы мне крайне сложно, но она взяла меня под свое крыло. Не то чтобы мы с ней в одно мгновение стали лучшими подругами. Нет, конечно. Я все еще не знаю, что она за человек. До переезда мы виделись два раза. Один раз в Лозанне: она приехала с отцом навестить нас. Второй раз в Париже, когда родители обговаривали детали переезда. Всякий раз Эмма будто присутствовала лишь наполовину, она всецело была поглощена перепиской по телефону. Жером, извинившись, объяснил, что она бьюти-блогер и много общается с подписчиками. Я даже не искала ее страницу в сети. У нас не было ни душевных разговоров, ни бессмысленного трепа о том, как мы рады стать семьей. Обе понимали, что нам эти перемены ни к чему, но родители счастливы, поэтому мы, не сговариваясь, решили быть вежливы друг с другом. Никогда в жизни моя мама столько не улыбалась, или же я не помнила о тех временах, когда улыбка не сходила с ее лица. Эмма хватает меня под локоть.
– У тебя в Лозанне, случайно, не остался парень? – неожиданно спрашивает она, и я качаю головой.
– Нет, у меня нет парня ни в Лозанне, ни где бы то