Добро пожаловать в ад. Марина Серова
по тротуару в направлении проспекта, и я быстро выяснила, что она была не самым трудным объектом для слежки – похоже, ее ничего больше не волновало, кроме собственного отражения в витринах магазинов. Она парила над толпой, гордо вскинув свою маленькую чернявую головку с туго закрученной шишкой волос, не замечая моего упорного взгляда.
Жена врача куда-то бодренько шагала, виляя задом, явно не подозревая за своей спиной частного детектива в обличье неприметной тетеньки. Периодически она поворачивалась профилем ко мне, и я видела ее вздернутый носик, живописную бровь и надутые накрашенные губки.
Так мы прошли полпроспекта и повернули на Горького. Через два квартала стало ясно, что Целикова направляется всего-навсего к себе домой, судя по их адресу – она живет на углу Советской и Горького. Что ж, пообедать, наверное, решила. А мне теперь остается только бессменно возле нее дежурить, чтобы не проморгать главное – ее любовника.
Судя по ее неприкрыто стервозной внешности, похоже, что таковой все же имеет место быть. Если судить только по внешнему облику, то она словно сошла из классического голливудского триллера, где главная героиня вьет изо всех мужиков веревки и все заканчивается горой трупов, на которых восседает она с миллионом долларов. Хотя насчет мадам Целиковой делать выводы еще рано, думала я, заворачивая следом за ее плащом во двор их дома.
Ее муж – господин, приятный во всех отношениях, – указал мне на бумажке номер их подъезда – второй. Но Целикова, осмотревшись вокруг, завернула почему-то в третий. Так… К соседке, может, забежала – лясы поточить, чайку попить с вареньицем? Мой, как говорится, святой долг – все установить, и я недолго думая ринулась за ней следом.
В подъезде Соня обернулась и подозрительно меня осмотрела. Я ссутулилась и начала копаться в авоськах, давая ей возможность убедиться в моей безобидности. Юридическая дамочка кинула на меня недобрый косой взгляд, поджала губки, запорхнула на второй этаж, встала возле железной двери и начала поправлять прическу. Она косилась на меня и не торопилась нажимать кнопку звонка, а я, тяжело отдуваясь, шлепала себе не торопясь по ступенькам, как будто мои авоськи были неподъемной тяжестью. Целикова дергалась и не звонила – она, можно сказать, била копытами, переминаясь с ноги на ногу, рылась в сумочке, делая вид, что ищет ключи. Я тоже не торопилась и сделала небольшой привал между лестничными пролетами.
Целикова, по-моему, забеспокоилась. Она рьяно копалась в сумочке, чем-то гремела и раздраженно на меня поглядывала. Мне явно надо было скрываться у нее из виду – иначе она никак не соглашалась приступать к своим таинственным планам. Но планы сами вышли наружу. Не успела я, подхватив авоськи, переместиться еще на два лестничных пролета, как железная дверь возле Целиковой открылась и оттуда высунулась рыжая мужская голова и весело пробасила:
– Ты что тут танцуешь? Я тебя в окно видел – заваливай быстрей! Не могу – соскучился! – Торчащая голова на секунду повернулась ко мне и скрылась в своей квартире, куда с недовольной миной, покосившись