Хельмова дюжина красавиц. Ведьмаки и колдовки. Карина Демина
в окнах заговоренные, особо прочные…
…трубы и водопровод… котел с подогревом в подвале… дрова для котла…
Деньги – это та же люстра из богемского хрусталя, которой маменька немало гордилась, потому что подобной красоты ни у кого-то в Краковеле не было, и сам мэр захаживал, любовался…
…и мебель резная, с позолотой. Аленкины любимые стулья, обтянутые гобеленовой аглицкой тканью да подложенные конским волосом…
…и наряды.
…драгоценности.
…столовое серебро и тот ужасающего вида парадный сервиз на шестьдесят персон, который хранился в сундуках.
– Я понимаю. – Аленка смотрела в глаза отражению Евдокии. – Но и ты пойми, что одно дело, когда деньги для жизни. А другое – когда жизнь за-ради денег.
Наверное.
…и все-таки точит, грызет сердце сомнение. Да, сейчас Лихо добр, а потом что будет, после свадьбы? И не выйдет ли так, что он просто возьмет Евдокиино приданое во благо собственной семьи, а ее сошлет подальше, чтобы не позориться…
– Эх, Дуся… – со вздохом Аленка отступилась, – какая ты порой бываешь упертая, сил нет. Коль сомневаешься, то не иди замуж.
Евдокия слово дала. А она слово свое держит, и… и вообще кольцо не снималось.
Это ли не знак?
И Евдокия, погладив теплый черный камень, повернулась к сестрице и велела:
– Рассказывай.
– О чем? – Аленка разом смешалась и взгляд отвела.
– О том, что здесь творится…
– Ничего не творится… вот вчера мы декламациями занимались. И мне кажется, я немалый успех имела. А Иоланта все время запиналась, будто бы читать не умеет… Лизанька, напротив, читала очень громко. Мне кажется, что она думает, если громко – то хорошо… но, наверное, нельзя так говорить. Но ты сама знаешь, была ведь… а позавчера примерка была. Костюмы для бала-маскарада… по-моему, это как-то скучно: который год подряд шить цветочные наряды… хотя из тебя очень красивый гиацинт выйдет, поверь моему слову…
Евдокия хмыкнула: неужто сестрица и вправду полагает, будто ее интересуют эти декламации, пикники и маскарады?
– Алена, я не о том спрашиваю, – с улыбкой произнесла Евдокия, признаваясь себе самой, что гиацинтовое платье и вправду выходило великолепным.
Лихо бы понравилось.
И понравится, если он сам, конечно, на этом балу объявится.
– Еще не время…
– Алена!
– Не время. – Глаза полыхнули яркой зеленью, сделавшись вовсе не человеческими. – Пожалуйста, Дуся… я пока не могу…
– Рассказать?
– И рассказать тоже… луна неполная… еще неполная… неделя всего осталась… пожалуйста. Неделя, и… и тебе бы уехать. Меня оно не тронет, а ты…
– А у меня охрана имеется.
…во всяком случае, по ночам.
Лихо вернулся на закате.
Обнял.
И, прижав к себе, тихо выдохнул:
– Ева… а я тебе ничего не принес… простишь?
– Прощу.
И не будет думать больше ни о чем. Как оно там сложится дальше? Как-нибудь, но…