Ломать – не строить, душа не болит. Мира Гром
меч и приставил к собственной груди. – Ну осталось только надавить. Я уже не сплю, сам даю добро, как что твоя хваленая честь не пострадает.
– Нет, – принцессе на глаза навернулись слезы, она отрицательно покачала головой. – Пожалуйста, не надо.
– Это так просто… Сожми пальцы на рукояти! – приказал он.
От громкого голоса девушка задрожала, но тут же исполнила его волю.
– А теперь надави и все твои беды тут же закончатся.
Дориан заставлял себя улыбаться, хоть сердце и рвалось на куски. Нет, он совсем не боялся смерти. Он пытался понять сумеет ли его мышка устоять от соблазна, сможет ли он держать ее рядом, не сомневаясь, что девушка не нанесет удар в спину.
Эсми закрыла глаза. Ей было страшно. Она боялась этого мужчину, ненавидела весь его народ, за смерть отца за много смертей, за то, что он может с ней сделать, за его угрозу. Принцесса всем сердцем желала ему смерти, но как только дошло до дела – поняла, что не сможет.
Она не видела его на поле боя, хоть и понимала, что этот воин просто не мог не быть там. Он не лишил девственности, не ударил после того, как она погнула подсвечник его голову. И сейчас человек вина, которого не была доказана, предлагал Эсмине казнить его. Вот так просто без суда и обвинений. Вмиг оборвать чужую жизнь…
– Не буду. – Уверенно сказала она, убрав руки и глядя мужчине в глаза.
Император едва сумел сдержать вздох облегчения. Возможно, его мать права и именно этой женщине он подарит сына, но позже. Он сел, отложил клинок и, схватив ее за руку, резко притянул,усадив рядом с собой.
– А теперь, принцесса Эсмина, – он почувствовал, как девушка вздрогнула, и понял, что попал в цель, – послушай меня. Отныне ты моя женщина и к тебе никто не посмеет прикоснуться без моего согласия. Этот закон у нас, как ты говоришь варваров, неоспорим. Я даю тебе право ходить, где захочешь, но, – он взял ее за запястье и надел на большой палец массивный перстень, который сам носил на мизинце, с мордой медведя на печатке, – никогда не снимай это кольцо. Так другие будут знать, что к тебя нельзя обидеть или навредить. Снимешь его, и сам ваш лесной Бог не защитит тебя. Запомнила?
Девушка робко кивнула, не смея сказать и полслова.
– Дальше, – продолжил он, – не наглей, но если тебе что-то понадобится, можешь просить у меня или у нескольких слуг, на которых я укажу немного позже. Одежда украшения, прочие женские радости… Тебе виднее. Мы пробудем в этом городе еще неделю. С наступлением темноты, ты обязана быть в нашей комнате. На завтрак, обед и ужин тебя будут приводить ко мне. Если ты посмеешь хоть в чем-то возразить мне при посторонних, будешь наказана. При мне же можешь говорить, что угодно. Я не буду тебя насиловать, пока не свыкнешься с мыслью, что полностью принадлежишь мне. Но придется развлекать меня, как сегодня. Большего я от тебя на данный момент не прошу. Разве что за пределами комнаты будешь называть меня господином. Все понятно?
– Да, господин! – император поморщился. Он даже подумать не мог, сколько яда можно вложить в одно-единственное слово.
– А теперь спать!
Одним движением Дориан ловко уложил девушку в кровать, улегся рядом,