Сталинград. Энтони Бивор
6-й армии Паулюса приходилось отражать яростные удары противника одновременно с разных направлений. В первые трое суток боев, проходивших по большей части под проливным дождем, 6-я армия потеряла 16 батальонов. Паулюс не сомневался в том, что в сложившейся ситуации лучше всего удерживать занимаемые позиции, при необходимости отводя войска назад. У Бока были другие мысли на этот счет. Он настаивал, чтобы Гальдер убедил Гитлера в необходимости нанести решительный контрудар. 1-я танковая армия Клейста превратит поражение в победу. Фюрера, жившего ради таких мгновений, это предложение воодушевило. Выдав мысль за свою собственную, он приказал Клейсту быстро выдвинуться на исходные позиции и ударить по южному флангу противника. Наряду с этим Гитлер отдал люфтваффе приказ собрать все имеющиеся в наличии ударные группы и прижать войска Тимошенко к земле до тех пор, пока Клейст не будет готов.
1-я танковая армия Клейста обрушилась на южный фланг Барвенковского выступа на рассвете 17 мая. К середине дня ее штурмовые группы продвинулись вперед на 15 километров, даже несмотря на то, что немецким танкам приходилось вести бой с русскими Т-34 на короткой дистанции, так как в противном случае их «снаряды отскакивали от брони как хлопушки».[128]
Вечером Тимошенко связался с Москвой. Он просил дать подкрепления, чтобы остановить Клейста. По словам Жукова, Тимошенко не сообщил ставке о том, что его армиям угрожает окружение, но позже член Военного совета фронта Никита Хрущев утверждал, что именно Сталин упорно отказывался разрешить советским войскам отойти назад. (Кстати, он повторил это обвинение, среди прочих, в своем знаменитом докладе на ХХ съезде партии.) Наконец 19 мая Тимошенко получил приказ Верховного главнокомандующего перейти к обороне, но было уже слишком поздно.
Бок решил, что пришло время Паулюсу нанести удар с севера и захлопнуть ловушку. Бои были ожесточенными. Кольцо окружения непрерывно сжималось. В результате в «котле» оказались свыше 250 000 советских солдат и офицеров. Резервам Красной армии иногда приходится удивляться. Так, по словам фельдфебеля 389-й пехотной дивизии, его гренадерский полк вступил в жестокую схватку с женским батальоном. «Эти бестии сражались коварно и жестоко. Они очень умело маскировались, пропускали наши боевые порядки и стреляли нам в спину».[129]
Когда кольцо еще только смыкалось, несколько танков и самоходных орудий 2-го полка 16-й танковой дивизии с наступлением ночи оказались отрезаны от своих в расположении противника. Командовал ими легендарный граф Гиацинт фон Штрахвиц, имевший прозвище «кавалерист-танкист». 49-летний Штрахвиц, лихой кавалерист Первой мировой войны – во время наступления 1914 года его отряд был на острие атаки и уже видел Париж невооруженным глазом, – красавец с пышными черными усами, напоминавший внешностью звезду немого кино, не растерял свое сверхъестественное чувство опасности, благодаря которому за ним закрепилась репутация счастливчика.
Полностью стемнело, и маленький
Кагенек, беседа, 24 октября 1995 года.
Uffz.