Зверобой. Ксения Буржская
Марьяна, привет, как дела, приезжай.
Так вот приехала. Теперь мучайся. Сдавайся. Стань моей.
– А с отцом-то удобно будет жить? Вы вроде не особо общаетесь.
– Ну, как бы там ни было, он мой отец. Надо ж когда-то начинать.
Так и начали.
Когда появилась Ольга? Давно: они познакомились в Питере, Марьяне было девятнадцать. Глупое сочетание молодости и смелости – и в этом всё. Ольгу привели в редакцию однажды утром, сказали, что она приехала из Москвы и будет с ними полгода – помогать, консультировать по вопросам развития, учить молодых журналистов. Марьяна была как раз из таких – их свели в одной комнате. Ольга ходила, забивая невидимые сваи в пол, а у Марьяны уши закладывало от красоты.
Только представьте: стоит она, в узком и скользком платье, на высоченных каблуках, водит длинными пальцами по воздуху, рвет его на грубые куски. Говорит – как хурма вяжет, яркие глаза – обведены черным, и особенно – режут губы. Поцеловать такие губы – потерять равновесие, пальцы немеют, ноги не сгибаются, колени служат только падениям. Впрочем, откуда Марьяне знать? Она еще ни разу не целовала женщину – девчонки, с которыми она пила в клубе коктейли «секс на пляже» или «голубая лагуна», – не в счет.
На корпоративе Ольга танцевала с юными мальчиками, смеялась от того, как те краснели, отпускала злые шуточки. Марьяна теснилась рядом, смотрела исподлобья, старалась поближе подойти, чтобы вдруг заговорить. В мечтах ее Ольга ложилась спиной на офисный стол и закидывала ей ноги на плечи – вместе с каблуками и, допустим, чулками – в том, что под платьем у Ольги именно чулки, Марьяна почему-то была совершенно уверена.
В реальности Ольга не слишком-то ее замечала. И к тому же была прочно замужем. «Я уже десять лет в браке, – говорила Ольга, если кто-то сомневался в ее профессиональной смелости. – Не пугайте ежа голой жопой».
Все лучшие задания уходили парням, а Марьяну она посылала смотреть кино и писать об этом.
– Дай мне наконец что-нибудь боевое! – набравшись смелости, попросила она.
– Буду думать, – ответила Ольга, смерив ее недоверчивым взглядом.
На следующий день появилась в редакции, размахивая своими крыльями – было на ней что-то такое надето, фасон – бэтмен. Вечерница необыкновенная.
– Мне нужна девушка с татуировкой кошки, – бросила Ольга в опенспейс, и Марьяна поняла, что та даже имени ее не знает.
Подошла на полусогнутых, сказала:
– Это не кошка, а рысь. А я Марьяна, – и руку протянула: бери.
Ольга взяла. Рука была крепкой и холодной.
– Не кошка, а рысь. Серьезно! Вот что, Марьяша… – и в этой сладенькой, домашней «Марьяше» слилась вся невозможная нежность и вся тоска по любви – Марьяна поняла, что нет и не будет у нее больше жизни, другой, без Ольги. – Ты просила, и я нашла для тебя кое-что.
Ты просила – и я пришла.
Марьяна мучилась, но молчала долго. Все полгода, пока Ольга работала с ними. Стеснялась, краснела, постоянно получала по башке, но молчала. Как сказать-то?