Выкрикивается лот 49. Томас Пинчон
у них какая-то извращёнка, – сказала одна из девушек.
– Вы из Лондона? – поинтересовалась другая. – В Лондоне все так делают?
Лак для волос клубился, как туман, на полу сверкали осколки стекла.
– Господи помилуй, – подытожил парень с ключом от двери в руке, и Эдипа решила, что это и есть Майлз.
Затем он принялся увлеченно рассказывать о том, как на прошлой неделе побывал на оргии серфингистов, для которой потребовался пятигаллонный бочонок почечного сала, маленький автомобиль с откидным верхом и дрессированный тюлень.
– Мы явно проигрываем в сравнении, – сказала Эдипа, которой наконец удалось встать на ноги. – Так что почему бы вам всем не выйти на улицу и не спеть. Без хорошей музыки такие дела идут туго. Спойте нам серенаду.
– Может, – робко предложил один из «Параноидов», – попозже вы присоединитесь к нам у бассейна?
– Если нам станет действительно жарко, ребятки, – весело подмигнула им Эдипа.
Детки гуськом вышли из номера, предварительно понатыкав удлинители во все имеющиеся розетки во второй комнате и вытянув провода в окно.
Мецгер помог Эдипе встать на ноги.
– Так как насчет боттичелли на раздевание?
В другой комнате по телевизору гремела реклама турецких бань «Сераль Хогана», расположенных в центре Сан-Нарцисо, если там вообще имелся центр.
– Тоже собственность Инверарити, – заметил Мецгер. – Вы не знали?
– Садист, – заорала Эдипа, – еще раз заикнетесь, и я вам этот ящик на голову надену!
– Совсем злитесь, да? – улыбнулся он.
Не совсем.
– А что здесь, черт побери, не его собственность? – спросила она.
Мецгер многозначительно посмотрел на нее:
– Вам лучше знать.
Если бы она и захотела, то все равно не смогла бы, так как снаружи мощно грянули гитарные аккорды и «Параноиды» запели. Ударник рискованно взгромоздился на трамплин для прыжков в воду, остальных не было видно. Мецгер подошел сзади к Эдипе, намереваясь потискать ее груди, но не сразу обнаружил их под ворохом одежды. Они стояли у окна, слушая пение «Параноидов».
Я лежу на песке и смотрю на луну
Над одиноким морем.
Луна манит к себе одинокий прилив,
Утешая меня только светом своим.
Луна, неподвижная и безликая,
Тщетно пляж украшает
Жалким подобием дня,
Мешая серость теней с белизной луча.
Ты тоже лежишь сегодня одна,
Как и я,
В одинокой квартирке своей ты одна,
И поэтому лучше
Сдержи одинокий свой крик.
Могу ли прийти я к тебе и луну загасить,
Вспять прилив повернуть?
Ночь стала еще темней, и я сбился с пути,
И в душе моей мрак.
Нет, я останусь один,
Пока он не придет за мной,
Пока не захватит он небо, и песок,