Личное дело. Мэри Х.К. Чой
новогодней вечеринки в Бруклин-Хайтс, где все, не затыкаясь, говорили, что первый семестр в колледже как раз и показывает, кто есть кто. Ставлю десятку на то, что эти же придурки потом вовсю отрицали, что это мы опустошили домашний бар родителей той девчонки, как в старших классах.
Я простился по-английски с Рэнделлом, моим лучшим другом еще со средних классов, который поступил в университет Тафтса. Он написал мне, что все у него там хорошо, как будто забыл, что мы перестали общаться в день выпускного, потому что понимали, что на самом-то деле мы не особо друг другу нравимся. Той ночью тоже было морозно, и я тащился по улице, гадая, чем обдолбался сильнее, алкоголем или травкой, как вдруг забрел куда-то, чтобы выпить чашечку кофе. На стене висело объявление: «Требуются кассиры», и я подумал, что раз уж я только и гожусь на то, чтобы пьяным шататься по магазинам, то пусть мне хотя бы за это платят. С тех пор я тут и работаю. Год с небольшим. Если честно, меня пугает перспектива под конец жизни расхлебывать последствия решений, которые я даже не помню как принимал.
Я осмотрел магазин, пробежался по зернистым изображениям с камер видеонаблюдения, висящих на потолке слева от лотерейных билетов. Я пытаюсь взглянуть на обстановку глазами посетителей. Раньше это был один из моих любимых магазинов, но порой я чувствую, как в груди поднимается паника, и тогда хочется содрать кожу с рук. Каждый час кажется вечностью. Я стараюсь не смотреть на часы.
23:52.
Черт.
Я считаю секунды (каждая ночная смена состоит из 28000 секунд) и непроизвольно постукиваю четвертаком по прилавку или подергиваю ногой.
Следи за своими ногами!
Так говорит моя мама, когда я гадаю о будущем – вернее, трясусь из-за него. Мне бы следовало взять кубик льда и растопить его в ладонях или натянуть резинку на запястье, чтобы, ну, понимаете, выбить все лишнее из головы, но я не делаю ни того, ни другого. Пусть стрелки крутятся.
– Плохая примета, – говорит миссис Ким, угрюмо кивая на мою ногу. – Удачу отпугнешь.
– Простите.
Я прикладываю все усилия, чтобы оставаться спокойным, пока она не возвращается в свой кабинет. На день рождения она подарила мне моти[2] со вкусом клубничного пломбира, так что я пытаюсь выглядеть жизнерадостно.
Включаю очередное видео. Это «Переломный момент» – веб-сериал о самых важных этапах в жизни предпринимателей. В последнем выпуске показывали девятнадцатилетнюю миллионершу, которая просто взорвала индустрию салатов не выходя из комнаты общежития. Я смотрю анонс следующего выпуска – о том, как креативный уличный художник продает свои работы на аукционе по 140 000 долларов, – и в горле у меня возникает едкое жжение.
Я знаю этого урода. Это же ушлепок Крузо. Ага, тот самый Крузо. Я знал его еще в восьмом классе, и звали его тогда Сальваторе Карузо. Он страдал от каких-то проблем с позвоночником, черт его знает каких, и мы прозвали его Сколио. Ну а что? Дети жестоки. Думаете, меня не пытались дразнить Пабом-крабом, пока я не приложил их пару раз лбами о стену?
Короче, некоторые из
Японская сладость, кекс из рисовой муки.