Русские писатели о цензуре и цензорах. От Радищева до наших дней. 1790–1990. Сборник
и Вяземского. По той же причине не вошли в сборник отрывки из дневников и записных книжек, если не считать фрагментов из «Дневника» Корнея Чуковского.
Весьма заманчиво было бы также включить в антологию обширные записки писателей, целиком посвященные цензурной теме, написанные частично «по долгу службы» (П. А. Вяземский, В. Ф. Одоевский), а иногда и «по велению сердца» (Фаддей Булгарин). Однако впоследствии пришлось отказаться от этой идеи: во-первых, в силу их, как правило, специфического, официального характера, а, во-вторых, опять-таки в связи с большим объемом таких записок (порою до 50–60 страниц). Автором первой такой записки, поданной по начальству в 1826 г. под названием «О цензуре в России и о книгопечатании вообще», стал редактор популярной газеты «Северная пчела» Ф. В. Булгарин, тесно сотрудничавший с III отделением на протяжении многих лет[5]. Он позволяет себе даже легкую критику, приводя нашумевшие абсурдистские примеры, почерпнутые, судя по всему, из замечаний цензора Красовского (см. далее) на полях рукописи элегии поэта Олина: о запрещении слов «Небо», «Небеса», «Ангельский взгляд» и т. д. «Вместо того, – замечает он, – чтобы смотреть на дух произведения, привязываются к одним словам и фразам». Заинтересованный, как журналист и редактор, в своем праве обсуждать политические вопросы, он очень недоволен запрещением после разгрома восстания декабристов касаться политики: «Вместо того чтобы запрещать писать противу правительства, цензура запрещает писать о правительстве и в пользу оного. Повторяю, все это происходит от того, что у нас смотрят не на дух сочинения, но на одни слова и фразы, и тот, кто искусными перифразами может избежать в сочинении запрещенных цензурою слов, часто заставляет ее пропускать непозволительные вещи. Напротив того, всякое чистое, благоразумное суждение и повествование о благодетельных мерах правительства строго запрещено»[6]. Булгарин предлагает ряд мер по усовершенствованию цензурного надзора, в частности такую оригинальную, как обязать исполнять эту должность академиков и профессоров (последние и без того, согласно Уставу 1804 г., исполняли такую должность), поскольку они, на взгляд Булгарина, мало занимаются наблюдением за печатью и преподавательской работой.
П. А. Вяземский весной 1848 г. подал в правительство «Записку о цензуре», в которой предлагал ему издавать правительственную газету или журнал, но, в то же время, выступал за известный простор «…для выражения мыслей и для распространения общественных вопросов»[7].
В. Ф. Одоевский, сам принимавший по службе активное участие в цензуре иностранных книг, начиная с 1827 г. оставил ряд сочинений по этому вопросу[8]. Он находил, в частности, что «полицейская цензура» лишь «прикрывает язву», достигая тем самым обратного результата. По его мнению, высказанному в статье «О мерах против заграничной русской печати», «время для одних чисто запретительных мер прошло»; хотя он и резко выступает против «герценовской пропаганды»
См.: