Приключения Гекльберри Финна. Марк Твен
к двери – а дверь-то была не совсем прикрыта – и слышу: старая хозяйка говорит вдове, что собирается продать меня на Юг, в Орлеан; ей бы не хотелось, но только за меня дают восемьсот долларов, а против такой кучи денег где же устоять! Вдова начала ее уговаривать, чтоб она меня не продавала, только я-то не стал дожидаться, чем у них кончится, взял да и дал тягу.
Спустился я с горы; думаю, стяну лодку где-нибудь на реке выше города. Народ еще не спал, и я спрятался в старой бочарне на берегу и стал ждать, пока все разойдутся. Так и просидел всю ночь. Все время кто-нибудь шатался поблизости. Часов около шести утра мимо начали проплывать лодки, а в восемь или девять в каждой лодке только про то и говорили, что твой папаша приехал в город и рассказывает, будто тебя убили. В лодках сидели дамы и господа, все они ехали смотреть то место. Иной раз лодки приставали к берегу для отдыха, прежде чем переправиться на ту сторону; вот из разговоров я и узнал про убийство. Мне было очень жалко, что тебя убили, Гек… Ну, теперь-то мне, конечно, не жалко.
Я пролежал под стружками целый день. Есть очень хотелось, а бояться я не боялся: я знал, что вдова со старой хозяйкой сразу после завтрака пойдут на молитвенное собрание и там пробудут целый день, а про меня подумают, что я еще на рассвете ушел пасти коров, и хватятся меня только вечером, когда стемнеет.
Остальная прислуга меня тоже не хватится, это я знал: они все улизнули гулять, пока старух дома нету.
Ну ладно… Как только стемнело, я вылез и пошел по берегу против течения; прошел, должно быть, мили две, а то и больше – там уж и домов никаких не было. Тогда я решил, что мне делать. Понимаешь, если бы я пошел пешком, меня выследили бы собаки; если же украсть лодку и переплыть на ту сторону, лодки хватятся, узнают, где я пристал на той стороне, и найдут мой след. Нет, думаю, для меня самое подходящее дело – плот: он следов не оставляет.
Скоро вижу – из-за поворота показался огонек. Я бросился в воду и поплыл, а сам толкаю перед собой бревно. Так я заплыл на середину реки, спрятался среди плывущих бревен, а голову держу пониже и гребу против течения – жду, пока плот подойдет. Потом подплыл к корме и уцепился. Тут нашли облака, стало совсем темно, так что я вылез и лег на плоту. Люди там собрались на середине, поближе к фонарю. Река все поднималась, течение было сильное, и я сообразил, что к четырем часам проплыву с ними миль двадцать пять вниз по реке, а там перед рассветом слезу в воду, доплыву до берега и уйду в лес на иллинойсской стороне.
Но только мне не повезло. Мы почти что поравнялись с островом, и вдруг на корму идет человек с фонарем. Вижу, дожидаться нечего, спрыгнул за борт, да и поплыл к острову. Я думал, что где угодно вылезу на берег, да разве тут вылезешь – уж очень круто. Пришлось мне плыть до нижнего конца острова, пока не нашел подходящего места. Я спрятался в лесу и решил с плотами больше не связываться, раз там расхаживают с фонарями взад и вперед. Трубка, пачка табаку и спички были у меня в шапке, они не промокли, так что все оказалось в порядке.
– Значит, все это время ты не ел ни хлеба, ни мяса? Чего же ты не поймал себе черепаху?
– А как ее поймать? На нее ведь не бросишься и не схватишь,