Тайная жизнь разведчиков. В окопах холодной войны. Анатолий Максимов
со спины…
– Я видел его глаза, лицо… Именно он вскочил за руль и увел машину. Может быть, другой парень лежал на сидении?
– Значит, это не тот, кто стрелял?
– Нет и нет, – твердо отрезал я, – у того другое лицо. Я знал его еще по школе в Быково, под Москвой…
– Что-о-о? Ты его знал? И промолчал вчера? – В голосе «особиста» послышались стальные нотки. – Почему?
– Только сегодня утром понял, что это был мой школьный товарищ…
– То-ва-рищ?! – воскликнул Василий Иванович. – Хорош товарищ! «Товарищ»…
– Что они хотели от матроса?
– Эта девушка и парень сказали, причем порознь, что им было поставлено задание проникнуть в училище и собрать сведения о его структуре и направлении обучения, – коротко удовлетворил мое любопытство контрразведчик. – Матрос отказался работать с ними, и они пытались его отравить папиросой. Ваша помощь пришла вовремя… Вовремя и для матроса, и для нас, госбезопасности. И еще. Обо всем этом никому ни слова, даже командиру роты. Понял?
Я кивнул и спросил:
– А матрос опознал парня? Он-то точно может сказать, что с ним был другой…
– Матрос еще плох. Кое-что он сказал. Фото еще не видел, но я думаю, он тоже подтвердит – это не тот… Так ты говоришь – школьный товарищ? Ну выкладывай, только все по порядку.
Я достаточно подробно рассказал о нашей с Борисом совместной учебе в быковской школе.
– А как ты догадался, что это Борис? Ты же видел его долю секунды, да еще в такой обстановке, со стрельбой…
– Мы много бегали с ним на лыжах и просто кроссы. Тянули друг друга на трассе – это когда по очереди шли друг за другом. Когда долго ходишь на лыжне или бежишь за кем-либо, то видишь характерные движения человека. Я ходил за ним десятки раз, а это значит – каждый раз тысячи движений совершенно однотипных. Это запоминается…
– И это все?
– Нет. Еще лицо. В суматохе вчерашнего дня я еще не осмыслил знакомые приметы лица.
– Приметы, когда по тебе стреляют? – недоверчиво качал головой Василий Иванович.
– Я «сфотографировал» его лицо, видимо от испуга. Оно и встало передо мной уже ночью, а утром до меня дошло: лицо Борькино. И походка, и фигура его…
– Ну про походку ты уже говорил, а фигура?
– Борис был худой, но жилистый, выносливый. И узкоплечий. Вот и Петр Первый тоже был худой и узкоплечий, резко это было видно.
– Эко хватил! Петр Первый – это всем известно, а тут совсем другое дело. И обстановка, сам понимаешь. Нужно разбираться…
– Когда я бежал, то видел его со спины, обтянутой тонко, курткой. Потом вспомнил, что такого узкоплечего человека мне приходилось встречать.
– Итак, фигура, походка, лицо… Так что – лицо?
– Узкое, темные глаза, сросшиеся брови, правда теперь еще и усы…
– Смотри на фото: лицо узкое? Да. Глаза как глаза, темноватые… Брови? Обычные, хотя и густые. Но, конечно, их не назовешь сросшимися. Верно? Усы? И на фото усы…
– Если все эти черты усилить: лицо удлинить, брови срастить,