Гроза. Рассказы о любви. Александр Сороковик
и пойдём спать, именно спать, я очень устала. Может, ночью я отдохну, и снова заставлю себя любить, а сейчас – спать!
***
Пасмурно, прошёл мелкий дождик, но всё равно жарко и душно. Почему мы в этот день отдыхали от любви? Не помню. Погода не пляжная, и вечером вдруг захотелось по-студенчески гульнуть: киношка, мороженое, Приморский бульвар. Но душный кинозал не привлекал, и мы вдруг вскочили в периферийный трамвайчик, который привёз нас на окраину Дальних Мельниц. Побродили по незнакомым улицам, и уже решили ехать обратно, как вдруг набрели на полузаброшенный, но действующий летний кинотеатрик под открытым небом.
До сих пор не понимаю, почему кроме нас никого на скамейках перед экраном не было. Только мы уселись, как затрещал проектор, и начался журнал, как будто киномеханик ждал именно нас с Леной.
– Смотри, это только для нас двоих, – прошептал я, сжимая её руку.
– Ага! – девушка счастливо рассмеялась.
Как сейчас помню, киножурнал был про моряков, назывался «На морях и океанах», в начале звучала старая мелодия когда-то популярной песни «Лейся песня на просторе…». Вскоре в зале появились и другие зрители, начался итальянский фильм про местную мафию, но он мне не запомнился, потому что был для всех, а киножурнал – только для нас.
Мы чувствовали себя старшеклассниками, сбежавшими из-под родительского контроля, и вели себя не как состоявшиеся любовники, а словно подростки: держались за руки, фыркали в кулак, а выбежав на улицу, вдруг зашлись хохотом, хотя фильм был совсем не смешной.
Вломились в полупустой троллейбус, плюхнулись на сиденье, потом передумали, пересели, и ещё раз. Пассажиры смотрели на нас, кто с улыбкой, кто осуждающе, а мы фыркали, стараясь сдержать безудержный смех.
Потом нам попался ещё открытый дежурный гастроном.
– Я хочу пить! – капризно протянула Лена.
– Айн момент! – я бросился внутрь и купил бутылку «Куяльника».
Снова, как в день знакомства, открыл её своей знаменитой расчёской, и мы по очереди пили минералку из горлышка, проливая на одежду.
А когда вернулись на квартиру, Лена в прихожей порывисто обняла меня, поцеловала несколько раз, и убежала на кухню. Тогда я первый и последний раз видел, как она плачет…
***
– Я люблю тебя, и не хочу, чтобы ты уезжала!
– Я тоже не хочу. И всё же уеду.
– Но почему? Зачем? Ты же не любишь своего мужа!
– Не люблю, ты прав.
– А меня любишь!
– Никогда я этого не говорила!
– А мне не надо ничего говорить, я же не слепой!
– Ты, Санечка, не слепой, ты глупый. Неповзрослевший провинциал. Я что, теперь должна бросить мужа?
– Да!
– Ага, и родителей, и брата!
– Причём тут твои родители? И брат?
– А притом! Выслушай меня, Санечка, выслушай, и постарайся понять! Я до двадцати лет жила с родителями и братом в коммуналке на Степовой,