Сто дней во власти безумия. Руандийский геноцид 1994 г.. И. В. Кривушин
только умеренная фракция в руководстве ВСР во главе с Гацинзи и Русатирой. Русатира, обладавший наибольшим авторитетом в армии и обеспокоенный расширением масштабов резни, решил перехватить инициативу у Временного правительства и группы Багосоры. «Вечером <12 апреля>, – вспоминает он, – я имел телефонный разговор с майором <Огюстэном> Чьизой, который позже прибыл ко мне домой. Из нашего разговора выяснилось, что было бы наилучшим выходом попытаться вступить в переговоры с РПФ, чтобы прекратить резню и военные действия. Я отправился в армейскую штаб-квартиру, где нашел Марселя Гацинзи, главу штаба армии. Я хотел попросить его начать переговоры с РПФ, чтобы остановить убийства гражданских лиц. Он согласился с этой инициативой. Мы пришли в операционный зал армейской штаб-квартиры, и находившаяся там группа офицеров поддержала это предложение. Там было десять старших офицеров[420]. Именно эти десять старших офицеров подписали <тогда же> составленное ими коммюнике <командования ВСР>, которое призывало к прекращению убийств невиновных гражданских лиц и военных действий и к перемирию с 13:00 следующего дня. Впервые мы выразили сожаление об убийстве десяти бельгийских “голубых беретов”»[421]. Более того, авторы этого документа назвали убийство бельгийцев «подлым»[422]. Они также предложили провести срочную встречу между командованием ВСР и РПФ с целью обсудить способы умиротворения страны и быстрейшего установления «переходных институтов на широкой основе»[423].
«Это коммюнике, – продолжает Русатира, – было обнародовано без ведома Временного правительства, которое немедленно отреагировало, заявив, что само будет вести переговоры с РПФ вместо нас. Временное правительство неофициально осудило коммюнике от 12 апреля[424], хотя и захотело извлечь из него выгоду. После того как коммюнике было передано по радио[425], военный из президентской гвардии, не имевший офицерского звания, уроженец Рухенгери и один из моих близких друзей сержант Рвамакуба позвонил мне по телефону и сказал следующее: “Будьте осторожны, потому что мы придем за вами вечером”. Я немедленно связался с моим соседом, поверенным в делах посольства Китая, который был <мне> добрым другом. Я спросил его, могу ли я найти на время убежище в его резиденции. Он согласился, и я прятался в его доме три дня[426]. Когда солдаты пришли в мой дом – без сомнения, солдаты президентской гвардии, – посол сказал мне об этом, потому что из его резиденции можно было видеть, что происходило в моем доме. В те немногие дни моего исчезновения полковник Багосора сообщил Временному правительству, что я покинул страну. Я узнал об этом от политиков в Гитараме, которые удивились, увидев меня[427]. Они сказали мне, что Багосора уверил их, что я покинул страну. Это убедило меня, что Багосора знал об операции президентской гвардии против меня»[428].
В конечном итоге Временное правительство не рискнуло подвергнуть членов умеренной фракции в командовании ВСР репрессиям.
В том числе командующий ОС Кигали полковник Фелисьен Муберука, начальники отделов ГША полковники Жозеф Мурасампонго и Алоис Нтивирагабо и подполковник Огюстэн Рваманюва, командир авиационной эскадрильи полковник Андре Каньяманза, начальник отдела военного сотрудничества МО полковник Эдуард Хакизимана.
Witness Statement: Leonidas Rusatira. 27 November, 3 Deсember 1998, 18 & 20 February 1999. Р. 12.
Communiqué du Commandement des Forces armées rwandaises. 12 avril 1994.
Ibid.
В своей книге воспоминаний Русатира пишет: «…правительство первым громко и решительно осудило нашу инициативу…» (
13 апреля по Радио «Руанда». См.: Française/Radio Rwanda A/910. 13 avril 1994. P. 1–2.
До 15 апреля.
Русатира приехал в Гитараму 15 апреля и в тот же день после полудня встретился с президентом и премьер-министром (Les tentatives de promotion et de réintégration d'officiers retraités avant le remaniement de l'état-major du 16 avril 1994. Р. 5–6.). По другим данным, 16 апреля он встретился с премьер-министром и министром обороны (
Witness Statement: Leonidas Rusatira. P. 12–13.