Оставь мне музыку!. Мира Ризман
Эри-сама, я совершенно здорова, ― призналась Вирджин, ― но мне необходимо беречь своё горло. У меня всего через неделю выступлением на фестивале.
– Фестивале? ― удивлённо переспросил Эри. ― Ты что, будешь петь во время «Айм»?
– Нет, Эри-сама, я буду играть на флейте, ― поправила Вирджин.
– Че-е-го-о?! ― растягивая гласные, воскликнул Эри и тут же расхохотался: ― Что за глупость! Какой ещё флейте?
Вирджин почувствовала себя глубоко уязвлённой: насмешка Эри сильно её задела. Поджав губы, она с трудом выдавила из себя нечто довольно любезное:
– Вы что-то имеете против?
– Против? Даже не знаю, ― иронично продолжил Эри. ― Это самое нелепое, что мне приходилось слышать! Разве омэйю можно покорить таким странным способом?
– А вы считаете, что только пение привлечет внимание?
– Ну, если ты хочешь, чтобы омэйю тебя не просто заметили, но и захотели взять к себе, разве не стоит ублажить его слух приятным голосом? ― снисходительно разъяснил Эри, чем ещё больше разозлил Вирджин:
– А у флейты, по-вашему, неприятный голос?
– Ну это ж просто дудка!
Такое оскорбление оказалось самым болезненным. Вирджин готова была вскочить с места, но от опрометчивого шага её удержало появление официанта, принесшего заказ. Две большие креманки с возвышающимися горками мороженого щедро политого кроваво-красным сиропом заняли почётное место во главе стола, и едва ощутимый холод, исходящий от них, вмиг остудил всю горячность. Вирджин посмотрела на появившееся перед ней лакомство, а затем перевела взгляд на самого Эри, уже облизывающегося при виде угощения, и пришла к неожиданному выводу, что хоть перед ней и омэйю, один из высших, но он всё ещё ребёнок. Всего лишь капризный малыш, для которого флейта и в самом деле может быть обычной дудкой. Утешившись этой мыслью, Вирджин заставила себя снова улыбнуться.
– Вам, видимо, не очень-то интересна музыка, Эри-сама, ― мягко заметила она.
Эри, уже придвинувший к себе мороженое и взявший в руки ложку, неохотно отвлёкся.
– Отчего же, я люблю послушать всякие там песенки и ничего не имею против высоких голосов, хотя мой отец называет пение всех женщин «визгом».
– Не самая лестная оценка от омэйю, ― покачала головой Вирджин. ― К счастью, не многие разделяют такое мнение.
– Что ты хочешь этим сказать?
Он, нахмурившись, воткнул ложку в быстро начавшую таять горку и щедро зачерпнул в неё мороженого.
– Лишь то, что есть омэйю, которые занимаются продвижением тех самых женских голосов, и не думаю, что они бы продолжали это делать, если бы не получали удовольствия! ― привела свой самый веский довод Вирджин.
Она уже успела проникнуться особой неприязнью к самому Эри и даже к его слишком принципиальному отцу. Ей была невыносима сама мысль, что кто-то может плохо отзываться о музыке. Любой музыке.
– Ну, за удовольствие могу поручиться, в конце концов, поют у нас только любовницы, ― хмыкнул Эри, после чего отправил себе в рот долгожданную ложку