Без начала и конца. Сергей Попадюк

      – Ливны! Станция такая есть – Ливны… Под Орлом. В Орловской области, значит. Не приходилось бывать?

      Он улыбнулся. Улыбка у него была странная: набегала и сразу соскальзывала, будто он, спохватившись, торопился убрать ее с лица. С этой своей чудной улыбочкой, со стаканом вина в руке он возник у нашего столика и попросил разрешения присесть с нами. Мы только что поужинали и, пережидая грозу, тоже потягивали винишко.

      Все столики были заняты. Люди толпились у буфетной стойки, стояли у стен и в проходах между столами, перекликались, проталкивались друг к другу; некоторые пристроились на подоконниках. В свете свисающих с потолка лампочек плавал табачный дым, пол стал скользким от нанесенной сапогами мокрой глины. День, начавшийся так безмятежно, заканчивался хлещущим ливнем; за темными окнами временами грохотало, заглушая гул голосов в закусочной.

      Мы кивнули ему, и он опустился на освободившийся стул. «Вот смотрю я на твою бороду, – начал он, обращаясь к Игорю, – очень она мне нравится. Люблю красивых мужиков! Выпьешь со мной? И ты тоже», – обернулся он ко мне. Улыбки у него как-то сами собой, невзначай, набегали. Впрочем, он был уже здорово хорош, но мы поначалу этого не заметили. Нам показалось, что он так, слегка только.

      – Ливны? – переспросил Игорь. – Это вроде у Лескова где-то встречается…

      – Да нет, говорю тебе: в Орловской области. Точно! Ну, где состав с горючим бросили. Бензин или что там было в этих… в цистер-нах. Когда он в гору пошел, это знаешь что было? Это не приведи господи что было. Нам уходить надо, а там горит все и рвется, дышать нечем. Ну невозможно дышать! И тут углядели нас. Увидели, значит, как мы бежим.

      Он опять улыбнулся. Улыбка, пожалуй, была открытая, почти детская, а он как будто стеснялся ее.

      – В Тамбове-то я почти год провалялся, а как стал он к Тамбову подходить, нас всех в Челябинск эвакуировали. Уй, плохо в Челябинске! Одна пуля мне в спину попала, другая – в ногу. Вот сюда и сюда. Кабы не Васька Терехов, так и остался бы там, под Ливнами этими проклятыми.

      – Ты постой, – попросил я, – ты по порядку рассказывай.

      – Ну вот, рассказываю. Было их штук, наверное, двадцать… цистерн. А патроны – ленты пулеметные – мы у летчика взяли. У них, у летчиков, ленты ведь как заряжаются? У них один патрон идет бронебойный, так? С черной головкой. Потом – зажигательный, головка красная. И третий – трассирующий. Понял? Нет, не так. Сначала трассирующий, потом бронебойный… Ну, не важно! Калибр-то, главное, один – что у моего дегтяря, что у этих его гимарсов. Я и говорю Ваське… Это мой второй номер, Терехов его фамилия… Говорю ему: давай, говорю, бери. Он и выволок меня оттуда, когда углядели нас и садили по нам, как по уткам. Вот сюда и сюда пули попали. Только мы вдвоем и ушли,