13/13. Андрей Григорьевич Силенгинский
не собирал-разбирал. Но… обрывков сведений, полученных на протяжении жизни из случайных источников должно было хватить для подсознания. В конце концов, есть же интернет…
Валентин тяжело вздохнул и оборвал себя. Что уж теперь.
Затем он гордо вскинул подбородок. Да потому и не додумался ни до чего такого, что порядочный человек! Человек! Не Мамонт какой-нибудь. Это такие вот на лету подметки режут… Ни о чем жалеть не надо – Бог хранит от искушений! Если в мире зла станет больше, то виноват в этом будет кто-то другой. Чистые руки и чистая совесть дороже всех денег мира!
Валентин подобрал сумку и вышел из квартиры, переполненный чувством собственного достоинства.
***
Мамонт взял в руки палочку. Коснувшись ею ящика, почувствовал себя глупо. Но собрался. Затаив дыхание, смотрел на невнятное свечение, на этот раз совсем небольшого размера, с Лехин кулак где-то.
Взял получившийся продукт и тщательно разглядел со всех сторон. Даже обнюхал. Только после этого вспомнил, что стоит выдохнуть. Впервые с самого утра Мамонт улыбнулся по-настоящему радостно. Сказать, что гора свалилась с его плеч – значит, ничего не сказать. В последний раз нечто подобное он испытывал в девяносто третьем, когда айболит сказал, что Димон будет жить – пуля прошла в миллиметрах от сердца.
Леха прокосолапил на кухню и заглянул в мусорное ведро. Вытащил крупные осколки чашки – дурацкой чашки из дешевого фарфора с синими цветочками… любимой чашки жены, подарок, блин, от бабушки. Сравнил осколки со свежеизготовленой целенькой чашкой и удовлетворенно хмыкнул. Составил вместе две ручки и хмыкнул еще раз – выщерблены совпадали с точностью, как близнецы. В натуре, что подсознание творит…
Леха отправил осколки обратно в мусор и – снова не дыша – поставил целую чашку обратно в шкаф, в который он сегодня утром за каким-то хреном полез своими медвежьими лапами. Хорошо хоть жены дома уже не было.
Почесал в затылке, прошел в гостиную и сделал еще одну точно такую же чашку. Береженного Бог бережет. Эту уже Леха убрал в сейф. Не в тот, за гравюрой, а в другой, о котором даже жена не знала.
Потом снова вернулся на кухню, держа волшебную палочку в руке. Склонившись над мусорным ведром, сломал потрясающий воображение прибор пополам. И, напрягшись, еще раз пополам. Раскрошил обломки в кулаке.
– Понапридумают, уроды, – мрачно сказал Мамонт. – Сами не понимают, чего. В подсознании ты, значит, гений, ага. А если по жизни – дебил?
Мамонт презрительно сплюнул. Прямо в ведро. После чего самолично выбросил мусор в мусоропровод. Подумал немного и отнес туда же картридж. На всякий, блин, случай.
Вчера и послезавтра
Апокалипсис… А-по-ка-лип-сис.
До чего крепко увязло слово в голове – битый час выкинуть не могу. Как маленькая липкая бумажка, приклеившаяся к пальцам – тряси рукой, не тряси, никак не избавишься.
Апокалипсис.
Самое странное – в душе нет ни боли, ни злости. Пустота. Даже страха,