Коан Янг 2. Stan Wesley
я философствовала, закат канул за горизонтом многоэтажных домов и окончательно сник. Тень от статуэтки различалась с трудом, сливаясь с нарастающей ночной темнотой. Вдруг я с прищуром взглянула на вылитую из металла девушку, зажгла огонек на ладони и начала подносить его к статуэтке с разных сторон. С какой ни поднеси – отовсюду падала длиннющая тень. Да уж, законы физики не обманешь. Но что, если посветить сверху? Нет, так упадет гигантская тень от ладони. Тогда обойдемся без рук. Сосредоточив взгляд на одной точке, я слегка расширила зрачки, и прямо над головой статуэтки вспыхнуло пламя. Удивительно, покачала я головой. Тень впечаталась под ноги, словно ее нет совсем.
– Ясность приходит с головы, – раздался внезапно мужской голос.
Я мигом спрыгнула со строительного блока и зажгла огонь над второй ладонью, пытаясь осветить берег. Оборачивалась по сторонам, рыскала яростным взглядом в поисках незваного гостя.
– Кто здесь? Покажись!
– Только, прошу, не подпали костюм, слишком уж он мне дорог.
Из тени на свет горящих огненных шаров вышел Сэр. Его морщинистое лицо наградила фирменная кривая улыбка. Он посильнее сжал ручку чемоданчика и поправил хриплый голос.
– Ну что, девчуля, можешь тушить. Появилось дельце.
Глава десятая. БУКЕР. ЧАСОВЩИК
Жизнь Обри приобрела смысл, а вместе с ним – повседневную рутину. Каждый день с понедельника по пятницу к восьми утра она приходила к Профессору в его безвкусный кабинет и большую часть времени коротала за компьютером, набирая текст, смысл которого не могла понять. Одна работа, вторая, третья, восьмая, десятая… Сколько раз ее тонкие пальцы нажали на клавиши, представить страшно. Профессор, однако, не солгал: объем его работ и впрямь превышал «Войну и мир». Казалось, время шло своим особым, медленным чередом, не собираясь догонять Обри, которая, напротив, играла с ним наперегонки. И сколько бы Профессор не заверял ее в безнадежности спешки, девушка противилась его убеждениям. Ей хотелось побыстрее докопаться до правды, а в какой форме она проявится, значения не имело. Для Обри, конечно.
С Букером они не виделись больше, чем могли себе представить. Он возвращался домой четко по времени, она – то поздно, то рано. Зависело от нагрузки. Оба знали степень изматывания работ друг друга, из-за чего не ходили в гости. А если и ходили, то и дело не могли друг друга застать. Знал бы Букер, где кабинет Профессора, он бы обязательно туда наведался. Знала бы Обри, где преподает Букер, послушала бы его лекции.
Судьба вновь их разлучила.
Возможно, минул месяц или год, десятилетние или век с того момента, как втроем они сидели в кафе и под светом неоновых огней обсуждали тюрьму, в которую угодили неволей. Счет не помогал, дни словно рассосались в бесконечный рутинный океан, в который Обри ныряла с головой. Ее зрение за экраном на удивление не портилось, а мозговая деятельности не выводилась из строя. Усталость, несомненно, появлялась к каждому вечеру, однако минимально