Не время для шуток. Елена Усачева
и он повезет их в Царское Село. И всем будет весело. Васильев, как всегда, примется развлекать одноклассников глупыми шуточками. Галкин будет непонимающе хмыкать. Сидоров, тоже как всегда, засопит над своим компьютером. Людмила Ивановна устало уставится в окно.
Без нее!
Им всем хорошо без нее, без Олеси Маканиной.
Почему так?
Хотелось плакать.
Еще не окончательно заболевшая часть сознания пыталась пробиться на поверхность, доказать, что все не так плохо. Что это только болезнь и одиночество. Больше ничего.
Но мозг упорно твердил – надо действовать, нужны свершения, пора обращать на себя внимание.
Подстричься, что ли, налысо? Или покраситься в зеленый цвет?
Однажды, когда ей было плохо, когда мать сказала: «Так получилось» – и ушла от них навсегда, Маканина поменяла имя: с тупого «Ольга» на красивое «Олеся». Что бы такое еще поменять?
Она уснула, но и во сне продолжала доказывать: она не виновата в том, что Галкин – дурак. Сон ее был до того глубок, что она не услышала, когда все вернулись.
– Маканина! Вот откуда у Галкина деньги? Ведь это скандал! Он в музей с бутылкой пришел!
Когда второй раз на дню твое пробуждение сопровождает видение учительницы, это уже можно считать дурным знаком.
На этот раз Людмила Ивановна была просто в бешенстве.
– Какие деньги? – простонала Олеся. Почему ее не хотят оставить в покое? Откуда опять взялся Галкин?
– На что он покупал пиво?
Маканина окончательно проснулась и села. В класс заходили расстроенные ребята. Один Галкин был, как всегда, весел. Олеся вспомнила его вчерашнее настроение.
– Ну ты, Олеська, совсем с головой распрощалась. – Лиза опустилась на стул и раздраженно перекинула ногу на ногу. – Ему же деньги давать нельзя. Он на башку слабый.
– Он попросил… – Температура чуть спала, но во всем теле ощущалась слабость – не хотелось ни говорить, ни двигаться.
– Он бы у тебя еще что-нибудь попросил! – Курбаленко с такой энергией закрыла сумку, что «молния» взвизгнула. – Меньше бы проблем было.
Лиза была раздражена, и Олеся не понимала, почему. Вроде бы она ничего не сделала – лежит себе, болеет. Заболела-то она по их вине! Обещали в два прийти, а сами… Пусть на самих себя и обижаются. Не надо было придумывать эту дурацкую поездку на кладбище. Хотели развлечений – вот и получили. У нее попросили денег – она дала. А на что их потратили – это уже не ее забота.
– Зато прокатились с ветерком, – довольно улыбался Васильев. – На скорости шестьдесят туда и на ста двадцати обратно.
Галкин сидел на подоконнике и делал вид, что его этот разговор не касается. Сейчас ему было хорошо.
– Ой, ой, он еще улыбается! – Людмила Ивановна слабым движением руки попыталась столкнуть Серегу с подоконника. – Хоть бы извинился перед классом. Вот достались вы мне в наказание!
Рядом с Олесей присела Ксюша. Подозрительно долго смотрела в окно, а потом заговорила:
– На что ты надеялась? Он же не отдаст. Или он тебе пообещал