Повесть о доме с зелеными ставнями. Роберт Стивенсон
на улице Ришелье. Едва он назвал свое имя, как кассир протянул ему билет в конверте с еще не успевшей просохнуть надписью.
– Его только что купили для вас, – сказал кассир.
– В самом деле? – воскликнул Фрэнсис. – Могу я спросить, каков был с виду джентльмен, купивший его?
– Вашего приятеля описать легко, – ответил кассир. – Он стар, крепок и красив собой, у него седые волосы и рубец от сабельного удара поперек лица. Такого приметного человека трудно не узнать.
– Да, конечно, – промолвил Фрэнсис. – Благодарю вас за любезность.
– Он не мог уйти далеко, – прибавил кассир. – Если вы поспешите, то еще нагоните его.
Фрэнсиса не надо было просить дважды; он стремительно бросился из театра на улицу и стал осматриваться по сторонам. Он увидел немало седых людей, но, хотя догнал и осмотрел каждого, ни у одного не было рубца от сабельного удара. С полчаса бегал он по всем соседним улицам, но наконец понял нелепость своих затянувшихся поисков. Тогда он решил пройтись, чтобы унять волнение, ибо возможность встречи с тем, кому он, очевидно, был обязан появлением на свет, глубоко потрясла молодого человека.
Случилось так, что его путь лежал по улице Друо, а дальше – по улице Великомучеников, и как раз случай помог ему больше, чем все заранее обдуманные планы. Ибо на бульваре он увидел двух сидевших на скамейке мужчин, погруженных в беседу. Один был темноволос, молод и красив, но с явным клерикальным отпечатком во внешности, несмотря на мирское платье. Наружность другого во всех подробностях совпадала с описанием, которое дал кассир. Фрэнсис почувствовал, как сердце забилось у него в груди; он понял, что вот-вот услышит голос своего отца. Обойдя кругом, он тихонько уселся позади собеседников, которые были слишком заняты своим разговором, чтобы глядеть по сторонам. Как Фрэнсис и предполагал, они говорили по-английски.
– Ваши подозрения, Роллз, начинают надоедать мне, – сказал старик. – Говорю вам, я стараюсь изо всех сил: миллионов в один миг не раздобудешь. Разве я не забочусь о вас, совершенно незнакомом человеке, из чистого доброжелательства? Разве вы не живете главным образом на мои подачки?
– На ваши авансы, мистер Венделер, – поправил его собеседник.
– Ну, авансы, если вам так нравится, и из расчета, а не «из доброжелательства», если вы предпочитаете, – сердито ответил Венделер. – Я пришел не для того, чтобы подбирать выражения. Дело есть дело. А ваше дело, разрешите напомнить, дело темное, и нечего вам так ломаться. Доверьтесь мне или оставьте меня в покое и ищите себе другого, но во всяком случае прекратите, ради бога, свои иеремиады.
– Я начинаю разбираться в жизни, – ответил молодой человек. – И понимаю, что у вас есть все основания обманывать меня и никаких, чтобы действовать честно. Я тоже пришел не для того, чтобы подбирать выражения. Вы сами хотите завладеть алмазом – да, да, вы не посмеете этого отрицать. Разве вы уже не подделали однажды мою подпись и не перерыли мою комнату,