Между нами дождь. Татьяна Тронина
и Демьяна Демьяновича, доктора. Она одевалась всегда в закрытые, с высоким воротом, платья или рубашки. Обнажить хоть кусочек своего тела на публике? Да такое просто невозможно. Но сейчас, верно, Васса была совсем не в себе, так ее довели эти злые тетки.
Васса расстегнула молнию почти до пояса и распахнула борта платья. Там, на ее теле, она знала, ровно посредине, от ключиц и ниже, почти до самого пупка – был широкий, выпуклый, ярко-малиновый (не теряющий своего интенсивного цвета даже со временем) шрам. Шрам после сложнейшей операции на сердце, которую ей когда-то провел Демьян Демьянович, тем самым зачем-то продлив невеселую Вассину жизнь. Шрам, перечеркнутый поперек самым простым белым лифчиком, словно бинтом.
Машенька с Дашенькой уставились на этот шрам и мгновенно побледнели, выражение их лиц поменялось. Растерянность, страх… и сожаление. Потом жалость. Раскаяние…
– Простите, – прошептала Машенька.
– Извините, девушка, – неловко пробормотала Дашенька. – Сидите-сидите, ну кто ж знал… Ох, как нехорошо вышло. Простите.
– Простите, простите! – пролепетала Машенька.
Но лицо Ильиничны не выразило ни раскаяния, ни сожаления. Лишь одну досаду, из серии – надо же, не получилось… не вышло спектакля. Сорвали его на самом интересном месте!
Васса быстро застегнула молнию обратно. Вдруг почувствовала, что руки у нее дрожат. От какого-то странного, непривычного, совсем не свойственного ей чувства. От злости?..
– Да что ж вы молчали, что инвалид? – отступая, недовольно произнесла Ильинична. – Сразу бы объяснили ситуацию… Нарочно, что ли, нас дразнили? Развлечение такое – окружающих в неловкое положение ставить?
– Я вам сразу об этом сказала, – быстро ответила Васса. – Но вас это не остановило. Потому что вы любите заниматься этим самым… провокациями! Спорим, вам нравится всех обижать, задевать, выводить на эмоции?
Никогда до этого момента Васса ни с кем не пререкалась вот так, вслух. Мысленно – да, сколько раз проговаривала про себя обличительные вещи, но тут ее словно прорвало. Она открылась.
На них уже все оглядывались в трамвае, перешептывались – что случилось? Из-за чего конфликт-то там вышел, на задней площадке? Даже внимание публики Вассу не остановило.
– Вы злая женщина, – произнесла она негромко, но отчетливо, глядя в круглые от изумления глаза Ильиничны. – Я вас прямо насквозь вижу.
Ильинична не стала отвечать, она невозмутимо пятилась прочь, а вот Машенька с Дашенькой продолжали лепетать что-то, пытаясь оправдаться.
…Когда-то давно, в детстве, Васса думала, что взрослые – они другие. Они умнее, лучше, выдержанней, разумнее детей. Нет, есть какие-то непутевые взрослые, или гормоны и болезни тоже, говорят, на поведение влияют, но такие люди – странное исключение, а в основном взрослый возраст должен накладывать отпечаток на сознание и поведение человека.
Сегодня же Васса осознала вдруг, что внутренняя сущность человека остается неизменной на протяжении всей его жизни. Характер не меняется. Что с того, что эта Ильинична уже давным-давно