Десять негритят. Агата Кристи
оставалось еще два часа пути.
Снова и снова он перебрал в уме все, что писалось в газетах о Негритянском острове. Первоначально его приобрел американский миллионер – страстный яхтсмен, который построил на этом островке неподалеку от берегов Девона роскошный дом в современном стиле. Но увы, третья жена миллионера, его недавнее приобретение, не переносила качки, и это вынудило миллионера расстаться и с домом, и с островом. И вот в газетах замелькали объявления о продаже острова в сопровождении весьма красочных описаний. Затем последовало сообщение: остров купил некий мистер Оним. И тут заработала фантазия светских хроникеров. На самом деле Негритянский остров купила голливудская кинозвезда мисс Габриелла Терл! Она хочет провести там спокойно несколько месяцев – вдали от репортеров и рекламной шумихи! «Бизи Би» деликатно намекала: остров будет летней резиденцией королевской семьи. До мистера Мерриуэдера дошли слухи: остров купил молодой лорд Л. – он наконец пал жертвой Купидона и намерен провести на острове медовый месяц. «Джонасу» было доподлинно известно – остров приобрело Адмиралтейство для проведения неких весьма секретных экспериментов!
Поистине Негритянский остров не сходил с газетных полос.
Судья Уоргрейв извлек из кармана письмо. На редкость неразборчивый почерк, но там и сям попадались и четко написанные слова:
«Милый Лоренс... Сто лет ничего о Вас не слышала... непременно приезжайте на Негритянский остров... Очаровательное место... о стольком надо поговорить... старые времена... общаться с природой... греться на солнышке... 12.40 с Паддингтонского вокзала... встречу Вас в Оукбридже...»
И подпись с роскошным росчерком:
«Всегда Ваша Констанция Калмингтон».
Судья Уоргрейв унесся мыслями в прошлое, стараясь припомнить, когда он в последний раз видел леди Констанцию Калмингтон. Лет этак семь, если не все восемь назад. Тогда она уехала в Италию греться на солнышке, общаться с природой и с contadini [1]. Он слышал, что вслед за этим она перебралась в Сирию, где собиралась греться под еще более жарким солнцем и общаться с природой и бедуинами.
«Купить остров, – думал судья, – окружить себя атмосферой таинственности вполне в характере Констанции Калмингтон». И судья кивнул: он был доволен собой – его логика, как всегда, безупречна... Потом голова судьи упала на грудь – он заснул...
2
Вера Клейторн – она ехала в третьем классе – откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза; кроме нее, в вагоне были еще пять пассажиров. Ужасно жарко сегодня в поезде! Как приятно будет пожить у моря! Нет, ей положительно повезло с этой работой! Когда нанимаешься на лето, вечно приходится возиться с кучей детей – устроиться секретарем почти невозможно. Даже через агентство.
И вдруг она получает письмо:
«Мне Вас рекомендовало агентство «Умелые женщины». Насколько я понимаю, они Вас хорошо знают. Назовите, какое жалованье Вы хотите получить, я заранее на все согласна. Я ожидаю, что Вы приступите к своим обязанностям 8 августа. Поезд отправляется в 12.40 с Паддингтонского вокзала. Вас встретят на станции Оукбридж. Прилагаю пять фунтов на расходы.
Наверху значился адрес: «Негритянский остров, Стиклхевн. Девон».
Негритянский остров! В последнее время газеты только о нем и писали! Репортеры рассыпали многозначительные намеки, сообщали занятные сплетни и слухи. Правды во всем этом было, по-видимому, мало. Но, во всяком случае, дом этот построил миллионер, и, как говорили, роскошь там была умопомрачительная.
Вера Клейторн, изрядно утомленная недавно закончившимся семестром, думала: «Место учительницы физкультуры в третьеразрядной школе – не бог весть что... Если б только мне удалось получить работу в какой-нибудь приличной школе...» Тут сердце у нее сжалось, и она одернула себя: «Нет, надо считать, мне повезло. Если ты побывала под следствием, на тебе пятно, пусть даже тебя в конце концов и оправдали».
И она вспомнила, что следователь в своем заключении отметил ее присутствие духа и храбрость. Да, следствие прошло хорошо, просто лучшего и желать нельзя. И миссис Хамилтон была так добра к ней... если б только не Хьюго. (Нет, нет, она не будет думать о Хьюго!)
Несмотря на жару, по коже у нее пошли мурашки, она пожалела, что едет к морю. Перед глазами возникла знакомая картина. Сирил плывет к скале, голова его то выныривает на поверхность, то погружается в море... Выныривает и погружается – погружается и выныривает... А она плывет, легко разрезает волны, привычно выбрасывая руки, и знает, слишком хорошо знает, что не успеет доплыть...
Море – теплые голубые волны – долгие часы на жарком песке – и Хьюго – он говорит, что любит ее... Нет, нельзя думать о Хьюго...
Она открыла глаза и недовольно посмотрела на сидящего напротив мужчину. Высокий, дочерна загорелый, светлые глаза довольно близко посажены, жесткая складка дерзкого рта. И подумала: держу пари, он немало путешествовал по свету и немало повидал...
3
Филиппу
Крестьянами (