В дельте Лены. Джордж Мельвилль
с нашим последним пополнением угля; в ожидании её прибытия мы пополняли запасы провизии, а невыделанные шкуры отправили на берег, чтобы туземцы пошили из них одежду.
Здесь же к кораблю присоединились Алексей, наш верный охотник и погонщик собак, и его спутник, женоподобный Инигин. Алексей отправился с нами после длительных уговоров старосты его деревни. Весь вечер нашего отплытия туземцы толпились на палубе, прощаясь со своими друзьями. Алексея, одетого в «одежду из магазина», предоставленную агентом Аляскинской компании, в русском цилиндре с широкой красной лентой, сопровождали его маленькая, застенчивая и симпатичная жена и их маленький сын. Держась за руки, они бродили по кораблю и удивлялись всему, как дети, потом долго и нежно попрощались и расстались… как оказалось, навсегда.
Сопровождаемые шхуной, мы двинулись через залив Нортон-Саунд, глубоко вдающийся в западное побережье Аляски. В это время налетел сильный шторм, что дало нам возможность понаблюдать за поведением судна и его прочностью. Мелководный океан был изменчив и неспокоен, огромные волны временами перекатывались через глубоко сидящее судно, как через подводную скалу, непоколебимую, как сам Гибралтар. На следующий день после шторма мы подошли к Литке, красивой гавани[8] к югу от мыса Восточный[9], куда часто заходят американские китобои, чтобы завербовать новобранцев из местных чукчей, перед тем, как отправиться в плавание к северу от Берингова пролива, или после улова, чтобы вытапливать китовый жир. Когда корабль подошёл к входу в гавань, на склоне холма мы увидели жилища, а вскоре – две байдары, большие лодки из моржовой кожи, чем-то похожие на гренландские умиаки, – которые отчалили от берега и быстро приблизились к нам. В них было около дюжины туземцев, высоких мускулистых парней, пропитанных жиром, как сальные свечки, все они были не меньше ста восьмидесяти фунтов весом[10].
Байдары пришвартовались к судну, и туземцы, взошедшие на борт корабля, на ломаном английском, выученном у китобоев, спросили, пришли ли мы охотиться на моржей и китов; и если да, то они желали бы отправиться с нами. Чтобы доказать своё умение, они называли имена капитанов различных китобойных судов, на которых они служили, и завершили более важной для нас информацией о том, что корабль Норденшельда «Вега»[11] был там, в заливе Святого Лаврентия, и зимовал за Чукотским полуостровом в Колючинской губе, где они побывали на нём.
И вот пришло время отчалить от последней пристани цивилизации. Последний уголь перегружен со шхуны на корабль, и вечером 27 августа оба судна вышли из бухты. Миновав отмели, мы расстались – «Фанни А. Хайд» поплыла на юг, «Жаннетта» – на север. Путешествие началось!
За ночь мы прошли через Берингов пролив – между Восточным мысом (самой восточной точкой Сибири) и островами Диомида, тремя скалистыми островками-ступеньками между континентами, – возможно, опорами для того будущего моста, по которому пойдут поезда от мыса Горн до мыса Доброй
На самом деле имя Фёдора Литке в тех местах носит не гавань, а мыс. Гавань, которую имеет в виду автор, очевидно, залив Лаврентия. –
Так до 1898 года назывался мыс Дежнёва. –
81.5 килограммов. –
Барон Нильс Адольф Эрик Но́рденшельд (1832-1901) – шведский геолог и географ, исследователь Арктики, мореплаватель. Первым прошёл на судне «Вега» в 1878-1879 годах Северным морским путём. –