Профессия – психолог труда. Владимир Пономаренко
Я беру на себя смелость сказать об этом лишь с одной целью – духовно реабилитировать многих из тех, кто посмертно был покрыт саваном вины. А ведь на самом деле жизнь летчика, особенно испытателя, далеко не всегда отбирают трагические обстоятельства. Опыт психологического изучения мотивов и поступков летчиков, не покинувших самолет в аварийной или катастрофической ситуации, наводит на мысль, что именно чувство ответственности и органично присущее летчику стремление к творчеству заставили человека идти до конца в борьбе за жизнь вместе с самолетом. Особенно это характерно для ситуации, которая представлена в сознании как порождение собственной силы. И с позиции земной логики начинаются неразумные действия тогда, когда аварийная ситуация сознательно доводится до степени непреодолимости… Это действительно редчайшие случаи в авиации, но они приоткрывают некую тайну, когда совесть, т.е. духовное начало, уход от решения нравственной дилеммы оценивает как предание интересов великой цели полета. Понимаю, что многим будет непонятна эта мысль, но кто-то поймет меня…
Для философов это хорошая иллюстрация мысли И. Канта о том, что «человек ответствен за человечество в своем лице» (Кант, 1965, с. 184). Но на земле поведение летчика в аварийной ситуации рассматривают уже другие люди, руководствуясь буквой, а не духом летных законов. Они не хотят или не могут понять его потребности в откровении, раскрывающем смысл его предназначения. Это социально-психологическая опасность: быть непонятым, подвергаться насилию приземления, вытравлению яркой самобытной личности. Эта опасность терзает душу, потому что нет ничего более безнравственного для летчика, чем духовное насилие, ибо оно противоестественно для человека летающего.
И, наконец, над летчиком барражирует, нависает опасность расставания с небом. Это самая мучительная опасность, разъедающая душу. Это особенно характерно для случая, когда наступает состояние излета (см.: Пономаренко, 1992).
Человек чувствует, что полет ему не в радость, он духовно насилует себя, теряет ответственность перед собой, семьей, товарищами: идет в полет как на подневольную работу. В этом состоянии его преследует страх, неуверенность, происходит снятие с себя ответственности за исход полета. Идет распад целостности времени, прошлое верховодит над будущим: человек возвращается назад к оценке правильности своего выбора. Это духовная опасность, ибо она есть трансформация высшего в низшее, разверзшееся зло закрывает небо над головой, оставляя в душе черные и глухие пустоты. Реальность жизни заполняется чувством стыда от схода с дистанции, которое рождает психологическую установку на беспощадность оценки своей личности. И в этом духовная жизнь летчика подтверждает догадку К. Льюиса о том, что мы правильно видим себя только в минуты стыда (см.: Льюис, 1992). Это и есть утрата идеи своей сути. Не дай Бог это пережить, ибо очень мало тех, кто поймет тебя и поддержит.
К