Щенки-медвежатники. Виталий Еремин
такое чувство, будто он лишился старшего брата.
БОЙНЯ
Когда Андрей поднялся на чердак, Жорик уже был там. Они вылезли на крышу, закурили.
– Джага велел передать – похороны Костика завтра, в час дня, – сообщил Жорик.
Он уже не скрывал, что шестерит у слободских.
Андрей ничего не ответил.
– Жалко Костика, – заполнил паузу Жорик.
– Знаешь, у меня мало времени, – сухо бросил Андрей.
Жорик сказал, запинаясь на каждом слове:
– Андрюха, только ты можешь меня понять. Я боюсь слободских. Они на все способны.
– Это правда, что они гнут даже своих?
– Еще как! – подтвердил Жорик.
Он хотел еще что-то сказать, но не решался.
– Ну, давай, давай, телись! Мне некогда, – поторопил его Андрей.
Жорика прорвало:
– Они все платят взносы. И кто мотается и кто не мотается. Собирают раз в месяц. Есть специальные сборщики. У них целая бухгалтерия. С первого по пятый класс – рубль. С пятого по восьмой – два. С восьмого по десятый – три. Кто не платит, того не пускают в школу. Или ставят на счетчик. Набегают проценты.
– Зачем ты мне это говоришь?
– У тебя соседка – судьиха. Объясни ей, что происходит. Пусть она их всех пересажает.
Андрей усмехнулся.
– Ладно, скажу, что ты хочешь с ней поговорить.
Жорик отшатнулся.
– Нет! Я ничего говорить не буду.
– Ты не о ребятах заботишься. Ты просто сволочь и предатель. Держись от меня подальше, – сказал Андрей.
Он, конечно, погорячился. Все-таки Жорик искренне хотел сделать доброе дело. Правда, не сам, а с его, Андрея, помощью. Надо было поддержать Жорика, а он оттолкнул, только нажил себе врага.
Андрей полез обратно в чердачное окно. Жорик с ненавистью смотрел ему в спину.
Через полчаса Андрей уже перевозил через Иртыш огородников. 300 метров до того берега, 300 метров – обратно. Мозоли начали саднить. Решил передохнуть. Подогнал лодку ближе к пляжу, искупался.
Стояла жара. Центровые нежились на пляже. Они появлялись здесь ближе к обеду, отоспавшись после ночных похождений. Под одним грибком основные – Алихан, Крюк и другие – играли в карты, курили анашу, принимали добычу, которую приносили карманники и те, кто обворовывал загорающих. Под другим грибком в окружении подружек нежилась Анжела Самохина. «У Адама губа не дура», – подумал Андрей. В купальнике пухленькая, похожая на индийскую танцовщицу Анжела была просто класс. Под остальными грибками и на лестнице, ведущей к пляжу, дежурили атасники. Если вдруг на набережной появлялись милиционеры, они давали знак и основные успевали спрятать наркотики и ворованные вещи.
Солнце сморило Андрея. Ему грезилось, что он едет с Катей на «москвиче», а за рулем сидит Зван. А он командует Звану с заднего сиденья, куда ехать.
Его разбудил Генка.
– Ты где витаешь? Крюк ждет.
Леня Крюк, которого чаще звали ласково Ленчиком, сидел в прибрежном сквере на самой дальней, скрытой от посторонних глаз скамейке. Он был ниже Андрея на целую голову, но даже