Украинское национальное движение. УССР. 1920–1930-е годы. Андрей Марчуков
в конце 1920 г. и то, что весной-летом не произошло всеобщее восстание, ожидаемое петлюровцами. Тем не менее процесс «отрыва» банд от села был подмечен верно. Ликвидация бандитизма была невозможна без борьбы за крестьянство, без устранения социальной базы этого движения.
Та же конференция дала оценку причин, повлиявших на небывалый расцвет крестьянского повстанчества. Как полагали большевики, оно было вызвано, во-первых, «полным распадом социальных связей, особенно города с селом, превращающим село в самостоятельное, феодального типа “государство”, и замкнутого в себе». Во-вторых, указывалось, что восстания экономически возглавляются «кулацкой верхушкой села», а идеологически – «либо националистическими элементами украинской интеллигенции, либо анархистско-левоэсеровскими отбросами рабочего города». И в-третьих, подчеркивалось, что «в силу политической нерасслоенности села и значительного участия в восстании его беднейших элементов» лозунги восстания во всех районах носили исключительно советский характер. Например, атаман Н. Григорьев выступал за «самостийную советскую власть», атаман Зеленый (Д. Туптало) и незалежники – за «самостийную свободную Советскую Украину», Н. Махно – за «свободные Советы», то есть за «истинную» советскую власть – без коммунистов[236]. Впрочем, лозунг борьбы за Советы со временем стал все больше отходить в прошлое. Дольше всего он держался у Н. Махно.
Советская власть различала не только корни повстанчества, но и его разновидности. Информационные и оперативные материалы ЧК-ГПУ довольно четко разделяли политический и не менее распространенный уголовный бандитизм, указывая, какой характер имели действовавшие в данной местности банды. Например, даже в 1921 г., когда политический бандитизм вполне мог рассчитывать на сочувственное отношение со стороны крестьянства, новгород-северские «батьки»-«бандиты Курлешко и Сенин до сих пор своей политической платформы не выяснили». Если первый еще устраивал теракты против представителей сельских и волостных властей, «стоящих на платформе централизации», то второй не мудрствуя лукаво просто занимался «“благородными” грабежами»[237]. В отличие от политического уголовный бандитизм не имел организационной структуры, ясных целей и широкой поддержки населения.
Однако, несмотря на то что сводки ГПУ различали политическую и уголовную разновидности бандитизма, зачастую было трудно сказать, где кончается политический бандитизм и начинается уголовный[238]. Бывший командующий Южной группой войск армии УНР А. Гулый-Гуленко указывал, что в политическом бандитизме много уголовщины без идеологической подкладки[239]. Обе разновидности бандитизма могли иметь сходные черты как по причине криминализации бывших петлюровских отрядов, так и из-за попыток уголовников «облагородить» себя и найти защиту у сочувствующих. В отличие от уголовного бандитизма, с которым все было более-менее ясно, бандитизм политический
Там же. С. 98–99.
Центральный государственный архив общественных объединений Украины (ЦГАОО У). Ф. 1. Оп. 20. Д. 845. Л. 104–105, 108.
См. циркулярное письмо Постоянного совещания по борьбе с бандитизмом при СНК УССР от 14 декабря 1922 г. (
ЦГАОО У. Ф. 1. Оп. 20. Д. 1040. Л. 29.