Дельфины. Часть четвёртая. Джон Доу
и честь!
Да и величие есть…
Разумеется, другарка оторопела, охренев не на шутку. Она остолбенела в метре от нас, округлив свои вечно прищуренные глаза. Допев, мы наконец заметили её в толпе пьяниц, что были навеселе, и не сдержали смеха от такого-то её вида, который был для нас ой каким непривычным.
– Хэй, Тереси! – окликнул её Григорий, развернувшись и помахав рукой. Зрачки Рамоны в миг уменьшились до привычных размеров, и она устремила внимание на нас. Теперь без какого-либо шока. – Давай к нам! Не стесняйся!
Канпон намутил ей стул, который поставили между мной и Йораном, что бухариком нравился мне куда больше, чем будучи в совершенно трезвом состоянии. Впрочем, почти каждый из нас в пьяном виде куда веселее и добрее. Будто алкоголь вымывает из нас всё дерьмо. Однако на утро вместе с похмельем говна в тебе оказывается гораздо больше. Не знаю, что такого случилось в тот вечер, от чего иеронка решила внезапно подобреть. Наверное, впечатлил анекдот Шалитинского, от которого мы ржали чуть ли не час.
“Едут в поезде в одном купе четверо хлопцев. Один из них только-только вышел из тюряги. Едут да едут и решают трое из них выйти покурить иль ещё чего. Сидевший, вернувшись в купе, замечает на полу труп и думает то: «Мне проблемы не нужны», да и выкидывает бедолагу в окно. Возвращаются двое его попутчиков и с ошалелыми глазами спрашивают: «Эй, а где наш третий друг?». Зэк им отвечает: «Так он же с вами покурить вышел», и эти двое, ещё больше удивившись, спрашивают: «Как вышел? Он же умер три дня назад!»…”
М-да, до сих пор отойти не могу. Говорит, от деда анекдот узнал. Если это так, то дед Шалитинского действительно святой человек – юмор охеренный, вещи правильные и толковые говорит, да ещё и сало с самогоном чудесное делает. Точнее… Теперь Гриша то делает. Ну, должен же кто-то продолжать это великое дело. Интересно, а кто следующий унаследует эти секретные рецепты?
– Не дёргайся только. – предупредила меня Рамона, вооружившись острым-преострым ножом.
Усадив меня на высокий кухонный стул, что она поставила посреди комнаты, девушка обернула меня неким подобием брезента, который достала чёрт знает откуда, до шеи и взялась за дело. Избавившись от резинки, что спасала меня всё это долгое время, пока я шастала с длинными (лично для меня) волосами, Тереси положила её на стойку и когда первая прядь оказалась в её руке, то понеслась. Честно говоря, после того, как меня стриг альбинос, мне уже ничто не страшно. Поэтому я со спокойной душой прикрыла глаза и уснула, ведь наступало время обеденного сна. Сиеста, вроде… Да, так её однажды назвала Исака, от которой и по сей день даже весточки не пришло. Как-то я даже спросила про неё у няньки, но та ничего толком и внятно, естественно, не ответила. Всё, что я услышала, это то, что сейчас у всех иеронцев определённой категории, в которую попадает и Эстер, завал и у них нет времени даже комплекс покидать. Я так понимаю, мои постоянные собутыльники не входят в эту сраную категорию. Похрен. Это уже не важно. Ведь объяснение всему этому странному говну, что окружает меня, пытаясь затолкнуть в пузырь неведенья, давненько