Удольфские тайны. Анна Радклиф
заговорила о Валанкуре, однако тетушка не снизошла до жалости, а даже, наоборот, разгневалась оттого, что осмеливаются противоречить ее воле и ставят под сомнение авторитет Монтони. Долгий мучительный разговор оказался напрасным, и Эмили ушла к себе в слезах.
Проходя по холлу, она заметила, как в парадную дверь кто-то вошел. Решив, что это Монтони, Эмили ускорила шаг, но тут услышала хорошо знакомый голос:
– Эмили! Дорогая!
Обернувшись, мадемуазель Сен-Обер увидела Валанкура, явно пребывавшего в отчаянии.
– Вы плачете! Мне необходимо поговорить с вами, но желательно там, где нам никто не помешает. Как вы дрожите! Уж не заболели ли вы?
Увидев открытую дверь одной из комнат, он торопливо взял любимую за руку и повел ее туда, но Эмили попыталась высвободиться и со слабой улыбкой проговорила:
– Нет-нет, все в порядке. Если вы желаете видеть тетушку, то она в столовой.
– Но нам нужно немедленно поговорить! – продолжал настаивать Валанкур. – Боже мой! Неужели все так плохо? Неужели вы действительно готовы меня отвергнуть? Умоляю хотя бы о нескольких минутах внимания, только не здесь: нас обязательно услышат.
– Да, но лишь после того, месье, как вы встретитесь с тетушкой, – ответила Эмили.
– Я и так несчастен! – воскликнул Валанкур. – Так не усугубляйте же мое горе жестокостью холодного отказа!
Отчаяние любимого казалось невыносимым, и все же Эмили продолжала настаивать на немедленной встрече с мадам Монтони.
– В таком случае где ее муж? Где сам Монтони? – спросил Валанкур совсем иным тоном. – Если я и должен с кем-то поговорить, то только с ним.
Испуганная его откровенным негодованием, Эмили с трепетом заверила, что синьора Монтони нет дома, и попыталась уговорить возлюбленного умерить гнев. При звуке ее дрожащего голоса ярость в глазах Валанкура уступила место нежности, и он проговорил:
– Вы больны, Эмили. Они уничтожат нас обоих! Простите за то, что осмелился усомниться в вашей любви!
Она не могла больше сопротивляться и покорно пошла за ним в ближайшую комнату. Тон, которым Валанкур упомянул о синьоре Монтони, настолько ее напугал, что она постаралась предотвратить последствия справедливого негодования возлюбленного. Шевалье внимательно выслушал ее увещевания и ответил лишь полным любви и отчаяния взглядом, пытаясь, насколько возможно, скрыть ненависть к синьору и тем самым унять ее тревогу, только его притворное спокойствие встревожило Эмили еще больше, так что она потребовала отказаться от встречи с Монтони и от любых поступков, которые могут сделать их разлуку непоправимой. Валанкур уступил ее уговорам и даже пообещал, что, если Монтони продолжит настаивать на разрыве, не попытается оказать сопротивление с применением силы.
– Только подумайте, как я буду страдать, и откажитесь от яростных намерений! – попросила Эмили.
– Ради вас, любимая, – ответил Валанкур, сдерживая