Тринадцатая реальность. Геннадий Владимирович Ищенко
работе я за ней пригляжу, – сказал я, – а в других случаях нужна охрана. Было бы неплохо возить её на машине и постоянно менять маршруты. Да и вам с Иваном надо поберечься. Вряд ли на вас будут отыгрываться, но всё равно…
– Зря ты это затеял! – недовольно сказал он. – Один бог знает, чем это закончится для Веры! Не мог напечатать под чужим именем или кому-нибудь отдать!
– А смысл? – возразил я. – Ну да, обыватели никогда не узнали бы, что это написал князь Мещерский, но тем, кого я обижу, узнать автора будет проще простого. Чиновнику департамента полиции приносят бумаги, которым он чинит препоны, а через несколько дней в газете, где работает его сынок, всплывает их содержание. Думаете, сложно сделать правильные выводы? В конце концов, как следует прижать редактора, и он всё выложит. Я вообще удивился, что он легко пошёл на подобную публикацию. А отдавать статью в другую газету… Очень сомневаюсь, что её там напечатают, но кого-нибудь из своих пошлют в Думу к кадетам для проверки, и я попаду под удар без всякой публикации. Тогда точно грохнут. А если вообще ничего не делать, то нужно собирать вещички и вместе с Верой уезжать куда-нибудь подальше, например, в Австралию. Там, конечно, тоже можно прожить, но уже наши внуки точно не будут русскими.
– Почему так думаешь? – спросил Николай Дмитриевич. – Из-за наркотиков?
– Наркотики – это то, что бросается в глаза, – ответил я. – У нас мало кто читает «Вестник полиции», а в газетах этого указа не было, поэтому вы вряд ли знаете, что главой департамента полиции назначен француз. Он, конечно, принял подданство, но русским из-за этого не стал. Более того, ему теперь и министр не указ, потому что не сможет отменить его кадровые решения. И это только первая ласточка!
– Я тебе назову ещё двух таких ласточек, – зло сказал Николай Дмитриевич. – Товарищем министра путей сообщения у нас теперь англичанин Джеймс Хант, а Горный департамент Министерства государственного имущества возглавляет ещё один англичанин Брайан Шорт.
– Раньше нас только стригли, а теперь решили снять шкуру. Кредитами всех не задавят и не потравят всех водкой с наркотиками, но если европейцы захватят ключевые посты, справиться с оставшимися будет нетрудно. В конце концов, для подавления недовольства могут ввести свои армии. Нашей к тому времени уже не будет, а если даже останется, что она сделает при таком императоре? Вы тогда лишитесь своего дела, хорошо если возьмут приказчиком. И это время не за горами.
– А что дворянство? – спросил он. – Неужто все будут спокойно на это смотреть? Зачем вы тогда нужны?
– Я не вырос чином, чтобы передо мной отчитывались, – сказал я. – Недовольных много, и большинству уже видно, к чему идёт, но я не знаю, есть ли этому сопротивление. Я ещё потому написал под своим именем, что есть надежда, что меня заметят и используют. Есть у меня кое-что ценное для таких людей, но вначале на них нужно как-то выйти.
– Озадачил ты меня, – мрачно сказал Николай Дмитриевич. – Я русский и не желаю становиться каким-то там австралийцем! Машину с охраной