Путешествие астролога. Мифология и психоанализ. Андрей Александрович Попов
убаюкивает и кормит. И то, чем она кормит, молоко, становится человеком, его «я». Самое приятное чувство новорожденного – это материнское молоко, которое усыпляет и одновременно дает эйфорию. При этом новый человек ничего еще не может делать, но он уже испытывает чувство восторга.
От матери и в матери накопившиеся нервные первичные младенческие импульсы снимаются: как только мать придет, погладит, покормит, перепеленает, новорожденное существо опять погружается в приятную дремоту. Это настолько привлекательные состояния, что в человеке начинает формироваться гигантский комплекс мифологии бессознательных сновидений, в которых преобладает материнский образ, откуда серия фигур божественных матерей в различных мифологиях и религиях.
Драматический режим ноктюрна является иным. Это тоже режим эвфемизма, но он не полностью отменяет дуальность, он включает ее в цикл. Если в режиме диурна основной символ – вертикаль, в мистическом режиме – горизонталь или вообще ничто, погасание, то в драматическом режиме противоположности заключаются в круг. Миф о возрождении, перевоплощении, о жизни и смерти, символизм гроба как материнской утробы, который засвидетельствован в древнейших культах, – все это свидетельствует о драматическом режиме ноктюрна, в рамках которого осуществляется циклическое преодоление смерти.
В режиме диурна время и смерть – это абсолютное зло. В мистическом режиме ноктюрна время и Смерть – это очень хорошо, потому что все это – мать, женский миф. А в драматическом режиме существует идея частичного преодоления. Мистические мифы абсолютно женские, а диурнические – абсолютно мужские, а драматические соответствуют брачным, или андрогинным, сюжетам, здесь есть и женские, и мужские черты. Мужские импульсы поднимают и влекут к верхней половине цикла, женские – тянут к земле, к мистическохму режихму. В результате происходит круговращение, циркуляция, ритмическая смена противоположностей, которые не конфликтуют друг с другом не на жизнь, а на смерть, но и не сливаются друг с другом до неразличения.
Тем не менее это режим эвфемизма, и поэтому он не демонизирует смерть и время, но пытается через понятие цикла и циклического времени включить и то и другое в общую конструкцию. По сути, это все равно именно эвфемизм, то есть называние жестких оппозиций по отношению к имажинэру, – смерти и времени, которые являются непреодолимыми для человека, – сглаженными именами.
В многих религиях «умер» означает «переродился», «воплотился в другом». Это классический сценарий драматической мифологии, где существуют колеса, циклы, стихии, перевоплощения, переход одного к другому и, самое главное, – брак. Брак, брачные ритуалы, институт семьи построены на идее связи мужчины с женщиной. С одной стороны, двое соединяются в одно, но одновременно это соединение обратимо, временно, переменно. Мужчина и женщина остаются различными, снова разделяются. Драматическое противостояние мужского и женского