Все мы злодеи. Кристина Линн Эрман
ее с распростертыми объятиями.
Но Изобель знала, что мама не просто сотрясает воздух. Почти десять лет назад она поймала ее отца на том, что он использовал ее бизнес, чтобы отправлять деньги на мошеннические счета. Потому-то они и развелись.
– Но они все еще моя семья, ведь так? – возразила Изобель. – Неужели у них нет права меня использовать?
– Нет! – Мама потянулась к ее руке, но Изобель отдернула ее. – Нет.
– И кого же из моих кузенов им стоит использовать вместо меня? Питера? Аниту? Грега…
– Кого угодно! Кого угодно, только не мою дочь… – Когда Изобель попыталась надеть наушники, ее мать дернула за шнур. – Я не договорила!
Горло Изобель сдавило, и она не знала, чего ей хочется больше: закричать или заплакать.
– Х… хорошо, – всхлипнула она, почти решившись заплакать. Она прижала к груди подушку из искусственного меха. – Говори ч-что хочешь! Но ты ничего уже не изменишь. Я уже…
– Ты не чемпионка, пока не вырежешь свое имя на Колонне. У тебя есть еще неделя. Ты можешь пойти к отцу и сказать ему и всем этим чертовым журналистам, что больше не хочешь этого.
Изобель представила, как делает это. Она ненавидела, когда мама кричала на нее, но ярость отца была еще хуже.
– Ты думаешь, я у-умру. – Грудь Изобель тяжело вздымалась, когда она пыталась говорить ровным голосом. – Думаешь, что меня убьет Алистер Лоу. Но он этого не сделает. Я сильнее его.
– Допустим, так и есть, – сказала мама, но по ее голосу было слышно, что она в это не верит. – И ты правда хочешь стать убийцей? Тот факт, что технически это законно, не означает…
– Нет, конечно, нет! Но…
– Тогда как ты это сделаешь? Ты убьешь младшую сестру Бриони, Иннес?
По щекам Изобель начали стекать горячие, горькие слезы. Она ненавидела плакать. Ненавидела терять над собой контроль.
– Да, – сказала Изобель.
Потому что если она чему и научилась за прошлый год, так это тому, что – выживать.
Мама встала и схватила Изобель за запястье.
– Отлично. Значит, мы уезжаем.
– Что? – прохрипела Изобель.
– Поедем в Керактос, какое-то время поживем у моей сестры. Сегодня вечером сядем на самолет. Ты будешь слишком далеко, и они не успеют вернуть тебя сюда до начала турнира.
В груди Изобель появились робкие ростки надежды. Она могла бы навсегда уехать из Ильверната. Могла бы начать жить заново.
Но тогда Макасланы выберут одного из ее двоюродных братьев и сестер. Сможет ли она так с ними поступить? Обречь Питера, или Аниту, или кого-то еще на смерть? Она знала, что она очень одаренная. С ней у Макасланов был настоящий шанс на победу, на обретение власти и богатства, которые изменили бы их репутацию, изменили бы их жизнь. И даже несмотря на то, что Изобель всегда могла найти опору в своей матери, она, как и все ее родственники, знала, каково это – когда с тобой обращаются как с отребьем.
– Я не поеду, – выдавила Изобель.
– Нет, поедешь.
Сначала,