Сияние. Прямая речь, интервью, монологи, письма. 1986-1997. Егор Летов
(далее Ш.): – Шапе-то (очень по-митьковски).
Ищут сахар, находят с трудом (к большой досаде Романа).
А.: Вон сахар-то.
Р.: (с легким раздражением и как бы в шутку) – Ну, панки-то могли бы и без сахара.
Ш.: (умильно) – Сахар!
А.: С сахарком-то оно слаще!
Ш.: (оттягиваясь) – Бля, сахар!
Р.: А вообще как у вас в Омске с вином?
Е.: С вином у нас нормально, в два часа можно взять водочку, пиво свободно.
А.: Надо приехать.
Ш.: А пиво в бутылках? (одним судьба – карамелька, а другим судьба – одни муки…)
Е.: Пиво разливное и бутылочное есть.
Ш.: Ну, разливное и у нас есть, только за ним стоять надо.
Е.: Разливное у нас в каждом ларьке свободно (добил-таки).
Ш.: (с надрывом) – Ну почему я там не живу!!!
Е.: Другой вопрос – финансы. А как деньги есть – пожалуйста. Почитается пиво.
Р.: А как тусовка?
Е.: Плохая.
Р.: И в Омске единственная.
Е.: Не совсем, есть ещё художники-модернисты. Клёвый авангард рисуют. А тусовка наша человек 10–15, как у ИНСТРУКЦИИ, поменьше, может быть… Она включает в себя в основном музыкантов. То есть нас получается группировка ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ – человек семь, составы варьируются, в зависимости от того, кто тексты пишет, кто лидер. У нас Эжен есть, так он когда пишет тексты, я на ударных сижу, и всё это играется в панк-роке – группа называется АДОЛЬФ ГИТЛЕР. Когда я сижу за ударными и басом, а играются песни в идиотском акустическом духе, тогда это называется ПИК ЭНД КЛАКСОН, кстати, очень клёвая группа; когда я пишу свои песни, тогда это называется ГО. Если играет некий Сергеич (Сергеич, Петрович… – наводит на мысли о параллельном развитии и множественности миров), я и ещё вокалист, да плюс Маднесс – барабанщик ПУТТИ, плюс ещё компашка – это называется КОМКОН-2.
Р.: А почему барабанщик ПУТТИ, это ведь новосибирская группа?
Е.: Потому, что он служит в Омске. И если этот Маднесс поёт свои тексты, играем мы всей тусовкой – это называется группой КАЙФ. Ну и группы всякой попсы, всяких металлистов, с которыми мы отношений никаких не поддерживаем.
А.: А у вас нет напрягов насчёт авторства, когда каждый хочет пропихнуть своё?
Е.: Нет. Кто хочет, тот своё и поёт. Потому у нас и групп много.
А.: Поёт-то поёт, но ему рады подыгрывать?
Е.: Да, разумеется. Тусовка-то одна, все вместе играют.
А.: Вот оно.
Р.: (вторит) – Вот оно, просветленье-то… Прихлебнув чаю, задаю я тебе каверзный вопрос.
Е.: Давай.
Р.: Твоё отношение к власти?
Е.: Весьма плохое.
Р.: Почему?
Е.: Потому, что всё, что я делаю, – это борьба с тоталитаризмом во всех его проявлениях. А власть представляет собой самое худшее проявление государственности, стало быть, тоталитаризма, стало быть, фашизма, если говорить конкретно. А я очень ярый антифашист. И поэтому я считаю, что весь панк, вообще все, что я смогу сделать своими песнями, – давать отпор тоталитаризму.
Р.: А что ты стремишься разрушить?
Е.: