Маракотова бездна. Артур Конан Дойл
человек удивительно универсального ума и огромных знаний, начал задавать ему вопросы на классическом греческом языке, которые старик понимал лишь отчасти и отвечал на столь архаическом диалекте, что понять его было почти невозможно. И всё же Маракоту удалось кое-что узнать, он нашёл посредника, через которого можно будет хоть что-то передать атлантам.
В тот же вечер Маракот говорил нам возбуждённо, тоном лектора, обращающегося к большой аудитории, и, как всегда, высоким, пронзительным голосом:
– Это поразительное доказательство достоверности легенды. Легенда основывается на фактах, даже если последующие века постоянно их искажают. Вам известно или, скорее, неизвестно, – («Вот это верно сказано», – вставил Сканлэн), – что во время катастрофы, разразившейся над несчастным островом, между древними греками и атлантами происходила кровопролитная война. Эти факты описаны Солоном со слов жрецов Саис. Мы можем допустить, что в ту эпоху у атлантов были греческие пленники, что некоторые из них были отданы для службы в храмы и принесли с собой свою религию. Насколько я мог понять, старик – наследник древних греческих жрецов, и, быть может, когда мы познакомимся с ним поближе, мы узнаем что-нибудь и об этом древнем народе.
– Что ж, я на стороне греков, – заявил Билл. – В конце концов, уж если хочешь вылепить себе бога, так пусть лучше это будет красивая женщина, чем красноглазое чудовище с камином на коленях.
– Хорошо, что они не могут читать ваших мыслей, – сказал я. – Иначе вам, пожалуй, не миновать судьбы христианских мучеников.
– Ну, на этот счёт будьте покойны, – возразил Билл. – Пока я им изображаю джаз-банд на гармонике, нас не тронут. Кто же тогда их будет забавлять?
Это был весёлый народ, и мы вели чудесную жизнь, но бывали и бывают времена, когда сердце стремится в родные края, когда встают в воображении квадратные башни Оксфорда и старые вязы Гарварда. В первые дни нашей подводной жизни они мне казались такими же недостижимо далёкими, как лунный ландшафт, и лишь теперь у меня появляется слабая, робкая надежда, что когда-нибудь я их всё-таки увижу.
Через несколько дней нас, гостей или пленников – временами мы и в самом деле не знали, кем себя считать, – взяли в экспедицию на дно океана. С нами отправилось шестеро во главе с Мандом. Собрались мы всё в той же входной камере, через которую проникли сюда впервые, и теперь могли более подробно осмотреть её устройство. Это была большая квадратная комната не менее тридцати метров в длину и ширину; её низкие стены и потолок были сплошь покрыты зелёной плесенью. По стенам комнаты виднелся длинный ряд крючков со знаками, которые, как нам объяснили, были цифрами, и на этих крючках висели прозрачные колпаки; каждый из них был снабжён парой батарей для дыхания. Пол был выстлан плитами из светлого известняка, выщербленного ногами многих поколений, и в углублениях застаивалась вода. Комната была ярко освещена трубками, подвешенными к карнизу. Нас заключили в прозрачные колпаки и дали каждому по толстой остроконечной палке, вроде