Женщина в белом. Уилки Коллинз
спросила она. – На север или на юг?
– На север, в Камберленд.
– В Камберленд, – повторила она с нежностью. – Я бы тоже хотела поехать туда. Когда-то я была очень счастлива в Камберленде.
Я снова попытался приподнять завесу, разделявшую нас.
– Вы, по всей видимости, родились в прекрасном озерном крае? – спросил я.
– Нет, – ответила она, – я родилась в Хэмпшире, но некоторое время провела в школе в Камберленде. Озера? Я не припоминаю никаких озер. А вот деревушку Лиммеридж и Лиммеридж-Хаус я бы очень хотела увидеть снова.
Теперь настал мой черед застыть как вкопанному. Случайное упоминание поместья мистера Фэрли в сложившихся обстоятельствах потрясло меня до глубины души.
– Вам показалось, нас кто-то окликнул? – спросила незнакомка, с испугом оглянувшись на дорогу в ту минуту, как я остановился.
– Нет-нет! Просто я был поражен тем, что вы назвали Лиммеридж-Хаус… Впервые я услышал о нем от моих камберлендских знакомых всего несколько дней назад.
– Я их, конечно, не знаю… Ах, миссис Фэрли умерла, муж ее тоже умер, а дочь их, вероятно, вышла замуж и уехала из Лиммериджа. Я не знаю, кто теперь живет там. Если в замке еще остался кто-нибудь из этой семьи, я буду любить их в память о миссис Фэрли.
Казалось, незнакомка хотела еще что-то сказать, но тут мы подошли к заставе на Авеню-Роуд. Она еще сильнее сжала мою руку и с беспокойством поглядела на ворота.
– Сторож у ворот? – спросила она.
Его, однако же, не было, никого не было, нам не встретилась ни одна живая душа, когда мы миновали ворота. Вид газовых ламп и рожков как будто взволновал незнакомку и привел в нетерпение.
– Вот и Лондон, – сказала она. – Не видите ли вы поблизости какой-нибудь экипаж, который я могла бы нанять? Я устала и напугана. Я хочу сесть в карету и уехать.
Я объяснил ей, что нам надо дойти до стоянки кебов, впрочем, быть может, нам повезет встретить по пути пустой экипаж, потом я попробовал продолжить разговор о Камберленде, но тщетно. Мысль о возможности спрятаться в кебе и уехать отсюда подальше целиком овладела незнакомкой. Ни о чем другом она не могла ни думать, ни говорить.
Не прошли мы и трети пути по Авеню-Роуд, как я увидел кеб, остановившийся у дома, в нескольких шагах от нас, на противоположной стороне улицы. Из него вышел мужчина. Я окликнул кебмена, когда тот вновь залезал на козлы. Нетерпение моей спутницы увеличилось до такой степени, что она почти заставила меня бежать через дорогу бегом.
– Уже так поздно, – сказала она, – я тороплюсь только потому, что уже так поздно…
– Я могу взять вас, сэр, только если вы едете к Тоттенхему, – вежливо сказал извозчик, когда я открывал дверцу кеба. – Моя лошадь устала до смерти и может добежать только до своей конюшни.
– Да-да! Я еду в ту сторону… именно в ту сторону, – быстро проговорила незнакомка, задыхаясь от нетерпения, и торопливо села в кабриолет.
Я удостоверился, что извозчик был столь же трезв, сколь вежлив, и, посадив