Заложница Ада. Лали Та
глубоко в глаза, – забудь. Выкинь это из головы и сопротивляйся изо всех сил. Эм не тот, кто может дать тебе ответное чувство. Ты помнишь Лив? – я кивнула, и грудь сжало болью неожиданной, нежеланной ревности. Кажется, я уже знала, что она мне скажет. – Лив продержалась дольше всех. Чуть больше месяца. Она искусная любовница. Ее обучали в каком-то борделе алияд. Вернувшись на Аркануум, она сразу задалась целью стать основной любовницей Мулцибера. И он пошел ей на встречу. Лив ходила здесь, нагло улыбаясь всем в лицо, – Энже скривилась, – думала, что это продлится вечно. Вот только… Ее век был недолог. Эм вышвырнул ее из своей постели, как только она начала требовать большего. Смеялся в лицо, когда она осыпала его проклятиями.
– Почему ты служишь ему? – я вся наполнилась болью, испытывая жгучую жалость к Лив. Теперь я понимала. Она была помешана на Мулцибере и избила меня тогда от отчаяния. Горького и безысходного.
– Эм великий человек, – серьезно ответила Энже. – Он гений и когда-нибудь завладеет всем миром. И знаешь, – хмыкнула она, – я хочу быть на его стороне. Но, – она вновь грустно посмотрела на меня, – он не способен на чувства. Может и был когда-то, но окаменел изнутри. Выжег в себе все человеческое. И никто не может винить его в этом. После всего, что Эм пережил, я удивлена, что он вообще выжил.
– Что он пережил? – тихо спрашиваю я.
– Это может тебе рассказать только он сам. Я не имею права разглашать тайны Основателя.
Энже поднялась, оставив мазь на кровати, и сколько бы я не упрашивала ее, больше не сказала ни слова.
Эм никогда не расскажет мне. В этом я была уверена. Между нами с ним все, что угодно, кроме откровенности.
За дверью послышались голоса, а потом створка вновь распахнулась, впуская его.
Желудок сжался коликами, а глаза наполнились ужасом. Конечности словно онемели, когда я увидела блуждающую усмешку на губах Мулцибера. Он впивался голодными глазам в мое полуобнажённое тело, и спокойно изучал ссадины и синяки.
– Как спаслось? – усмехается, сложив руки на груди. На нем черная майка, открывающая мне вид на его бугрящиеся мышцами татуированные руки и крепкую грудь. На бедрах мягкие тренировочные брюки черного цвета.
– Пошел ты! – Я задыхаюсь уже от одного его вида. Взгляда зеленых глаз, направленного на меня.
Эм смеется, медленно приближаясь, но в глазах стоит угроза. А я вся сжалась в комок на краешке кровати, не зная, чего ожидать от него.
Энже, поджав губы, попятилась, скрываясь за дверью, оставляя нас наедине.
Матрас жалобно прогибается под его весом, и Эм засовывает одну руку под одеяло, ловко хватая меня за щиколотку.
– Пусти! Не смей! Пошел прочь! – брыкаюсь изо всех сил, но он легко уворачивается от моих жалких потуг брыкнуть его или ударить, стискивая руки за спиной и усаживая к себе на колени.
– Сколько бессмысленных движений, – усмехается он. – Сегодня я не буду делать тебе больно, Диана. Если не будешь меня злить… – глаза многообещающе сверкают, и я затихаю, тяжело дыша.
Радуюсь,