Красный лёд. Денис Александрович Игумнов
срывает с головы шлем, бросая его во врага. Бросил и побежал один против всех, за ним, понятное дело, полетела вся кодла. Победа в том бою далась мучительно. Семь раз налетали ведуновцы на строй ветеранов уличных воин, встречающих атаку дружными пинками; семь раз, неся потери, откатывались назад. На восьмой нескольким бойцам удалось, вклинившись в строй, порвать цепочки врага, закрепиться внутри их квадрата, растащив защитную фигуру по сторонам. Добивал упавших ему под ноги Тимур с неизвестным дотоле его душе злорадством, стремясь выщемить так, чтобы враг, поднявшись, не ударил в спину.
После этой знаковой битвы (не пионеров разбили, а матёрых хулиганов, выживших ни в одной десятке уличных мясорубок), Ведун устроил посвящение воинов в актив банды. Выстроив всех в линию, он прошёлся перед парнями туда-обратно, остановившись прямо посередине шеренги. Е*анавты стояли помятые, но довольные. У кого нос набок, у кого глаз заплыл, а кто, не досчитавшись передних зубов, злобно щерился на командира.
– Не ждите ничего хорошего. Учтите, вы все, и те дураки, кто захочет к нам присоединиться, всегда так будут выглядеть. Запомните – всегда. Никаких пряничков, одни увечья. Я – это вы, вы – это я! – Потом, через пару лет, на выпускном в "Пламени" этот лозунг зазвучит в ушах Тимура по-другому, заиграет красками иного смысла, а пока он орёт вместе со всеми: "Я – это вы, вы – это я!". – С образом уличного вождя в душе.
– Судьба благоволит сильным! А теперь марш, марш…
Через две недели после битвы на свалке кривая свела банду Ведуна с толпой гуков. В парке на полянке схлестнулись две силы – Европа и Азия. Гуки, подогретые выпивкой (хотя вера им запрещал, но столица кого угодно развратить может) дерзко полезли на рожон. Их в два раза больше, чего же не проявить агрессию? Полезли и нарвались. За пять минут от них мокрого места не оставили. Большинство сбежали, так и не вступив в драку, увидев, чем дело обернулось для самых смелых из них, прыгнувших первыми. Кого-то из гуков завалили. Одну личность с раскосыми глазами взяли в плен. Обмякшего гука, чернявого и мелкого, ватага молодчиков утащила с собой. Допрос проводил Ведун. Вождь проводил, а Тимур смотрел, не отворачивался, учился.
Гука поставили на колени, отобрали телефон. Обойдя его по кругу несколько раз, Ведун обратился к гуку напрямую:
– Не советую делать вид, что ты по-русски не понимаешь. Понял? – начал Ведун спокойно, без нервов, говорил, как с давним приятелем.
– Да.
– Хорошо. Раз ты такой понятливый, называй своих дружков с кем сегодня тусовался. Имена? Где живут? Где работают?
– Я их не знаю никого. Сегодня у метро познакомились.
– Ха ха. А начал хорошо. Пи*да тебе, дурочка, – Ведун не грозил, он обещал. Знал эту его повадку Тимур, успел повидать за три месяца всякого кала.
– Не знаю. Ничего не знаю. Не знаю, – затвердил, как заведённый, гук. Он боялся, страшно боялся, но проявил завидное упорство. Многие бы на его месте сразу, обосравшись, выложили бы всё, что знали, и что нет.
– Хорошо. Своё-то имя не забыл?
– А?
– Тебя