Человек. Образ и сущность. Гуманитарные аспекты. Современный человек. Движение к пасторали?. Наталья Пахсарьян
быть злыми (242е). В данном случае философу рекомендуется не уходить, прежде чем он не очистится от совершенного по отношению к божеству проступка.
При этом Сократ признается, что когда он еще только произносил свою речь, его нечто тревожило и смущало, что теперь, однако, он может идентифицировать – это нечестие по отношению к Эроту, сыну Афродиты. Таким образом, в пасторальном окружении эта обычная, точнее сказать, необычная способность древнегреческого философа проявляется не менее, а даже более определенно, чем в городских условиях самих Афин, где не всегда ясны конкретные причины удерживающей супранатуральной суггестии, как правило, раскрывающиеся post factum.
Точно так же содержательность и глубина мыслей и рассуждений, удивительно широкий охват тем и вопросов, затронутых в беседах этого диалога, точность и систематичность методологических наблюдений, родившихся в буколическом уголке под божественным наитием нимф, – все это указывает на чрезвычайно высокую степень позитивности влияния пасторальной среды, зафиксированную Платоном в текстах «Федра». Вероятно, можно даже заметить, что Сократ, принципиальный сторонник городского быта и противник естественного окружения, где его не могут ничему научить «ни местности, ни деревья», не то, что люди в городе (230 d), случайно выйдя с Федром за пределы стен Афин, неожиданно для себя, но тем более убедительно, ощущает кумулятивное воздействие той силы Природы с большой буквы, т.е. природы живой, одушевленной и сверхчеловеческой, которая всегда привлекала и привлекает человека своей близостью, начиная с глубокой древности и заканчивая постмодерном, когда наличие загородной виллы, замка, имения, дачи или просто дома чувствуется и рассматривается как особое и ничем не заменимое благо, изысканная роскошь, которой обладает и которую по достоинству понимает, ценит и может использовать, – а именно для творчества и философского досуга, инспирируемых особыми природными энергиями и воздействиями, – лишь цивилизованный, тонко образованный и культурный индивидуум.
В этом диалоге Сократ приводит знаменитую классификацию божественных состояний, одержимостей, «маний» (244а–245в), ниспосылаемых людям Богом (244d), среди которых выделяет в третий вид одержимость и манию, происходящие от Муз (τρίτη δὲ ἀπὸ Μουσῶν κατοκωχή τε καὶ μανία). При этом, в частности, указывается, что приходящий к дверям творчества без такой мусической одержимости, с одной лишь уверенностью, что он в достаточной мере станет творцом благодаря техническим навыкам, – несовершенен, так как творчество исступленных затмевает действие (ποίησις) здравомыслящего (245а).
В оптике этого подхода далее разъясняется, что ниспосылаемая богами любовь (ὁ ἔρως) любящему и любимому, эта мания (ἡ τοιαύτη μανία), дается им на величайшее счастье (245в–с). Более того, инспирируемый в данном случае в идиллической ситуации, вероятно, больше Самим Богом, чем музами, Сократ тут же вдохновенно говорит о душе, ее бессмертной природе, причинах и характере