Россия и мусульманский мир № 11 / 2011. Отсутствует
рассматривает собственность и богатство как своего ряда служение от имени Бога. Экономический обмен с этой точки зрения легитимен постольку, поскольку он признает границы, устанавливаемые божественным принципом пропорциональности, который является эквивалентом справедливости.
Провозглашаемая цель западной цивилизации – это реализация утопии, несовместимой с современным цивилизационным плюрализмом, представленным «империями зла» и многочисленными «изгоями». В качестве контрапункта этой позиции формируется исламский неофундаментализм, который представляет джихад как новый тип антиимпериалистических глобальных отношений, более полный и адекватный нежели другие формы, такие как движения антиглобализма и сохранения окружающей среды. С этой точки зрения «Аль-Каида» превращается в практическую реализацию джихада как метафизической борьбы ислама с другими религиозными течениями, такими как христианство и иудаизм, независимой от социальных и биологических различий8. Таким образом, искусственно конструируется цивилизационное противостояние, формирующее альтернативную духовную атмосферу, которая легитимизирует применение силы. Цивилизационная позиция Запада – это не просто «точка зрения» наряду со многими другими в плюральном мире. За ней стоит превосходящая военная мощь, готовая обрушиться на всех попадающих в разряд «изгоев». Когда ставится вопрос, как и почему возникает расовая ненависть в современных условиях, то необходимо отдавать себе отчет в том, что речь идет не только о различиях стилей поведения, языковых и культурных различиях, но и о различиях возможностей и конечных результатов проявления потенциала свободы, заложенного в исторически сложившихся цивилизационных образованиях. В ситуации скрытой апокалиптической угрозы наблюдается массовый сдвиг от секулярных форм цивилизационного самосознания к сакральным его формам. Сакральные формы создают предпосылки принятия самопожертвования как формы эффективного вооруженного сопротивления в противостоянии технической мощи сверхдержавы. Таким образом формируется видимость единственно возможной легитимности противоположных, исключающих друг друга «высоких» духовных миссий неолиберализма и исламского неофундаментализма. Иная альтернатива, как известно, была нивелирована с разрушением Советского Союза в результате политики перестройки и реформ 1990-х годов.
Для торжества в глобальном масштабе неолиберализма или исламского неофундаментализма необходимо «молчаливое согласие» их открытых или скрытых сторонников, понявших и принявших в качестве своей предлагаемую сверхзадачу. Так возникает биодуховная расовая противоположность. Личностный аспект в этом виртуальном расизме играет ключевую роль.
Можно ли при этом избегать прямых обвинений в расизме? Можно, если осуждать тех, кто открыто и громогласно называет себя расистом, тем самым позиционируя себя как «антирасиста».
См.: Theory, Culture and Society. – Los Angeles; London. 2008, Vol. 25, № 6, November, p. 26.