Тайна Желтой комнаты. Духи Дамы в черном. Гастон Леру
остановились на двери Желтой комнаты. Она была закрыта или скорее притворена, так как те, кто в ту ночь пытался вышибить ее ногами, в конце концов наполовину ее разломали.
Мой молодой друг, делавший все весьма методично, молча обвел комнату взглядом. Она была просторна и светла. Два забранных решеткой громадных окна выходили на широкое поле. Из них открывался чудесный вид на просеку в лесу и всю долину, вплоть до города, который, наверное, можно было различить в солнечные дни. Но сегодня не видно было ничего, кроме грязной земли, темного неба да следов крови в комнате.
Одну стену лаборатории целиком занимал большой камин, а также всяческие тигли и горны, необходимые для химических опытов. Повсюду стояли реторты и физические приборы, на столе – колбы, бумаги, папки, электрическая машина, гальванические элементы, аппарат, который, по словам Дарзака, профессор Стейнджерсон использовал для демонстрации распада материи под воздействием солнечного света, и тому подобное. Вдоль всех стен помещались застекленные шкафы с микроскопами, специальными фотографическими аппаратами и невероятным количеством разнообразных кристаллов.
Рультабийль сунул нос в камин, потом кончиками пальцев стал ворошить содержимое тиглей. Внезапно он выпрямился, держа полуобгоревший листок бумаги. Мы с Робером Дарзаком стояли у окна и беседовали; он подошел к нам и бросил:
– Сохраните-ка это, господин Дарзак.
Я склонился над обгорелым листком, который Робер Дарзак взял у Рультабийля.
Мне удалось разобрать на нем несколько слов:
священника очарователен
сад все свеж
Внизу стояла дата: 23 октября.
Дважды за это утро меня поразили эти бессмысленные слова, и уже второй раз я заметил, что на профессора Сорбонны они произвели то же ошеломляющее действие. Прежде всего он бросил быстрый взгляд на папашу Жака. Но тот на нас не смотрел, занятый чем-то у другого окна. Тогда жених м-ль Стейнджерсон дрожащей рукой открыл бумажник, вложил туда листок и вздохнул:
– О Боже!
Тем временем Рультабийль забрался в камин и, стоя на кирпичном полу, внимательно рассматривал дымоход. Сужаясь, в полуметре над его головой тот был закрыт вмурованными в кладку железными листами, сквозь которые проходили три трубы, каждая диаметром сантиметров пятнадцать.
– Пролезть здесь невозможно, – объявил молодой человек, выбираясь из камина. – Даже если бы убийца попытался это сделать, все железки валялись бы на полу. Нет, искать нужно не здесь.
Затем Рультабийль стал осматривать мебель и отворять дверцы шкафов. После этого он обошел окна, которые признал препятствием непреодолимым и непреодоленным. У второго окна стоял в задумчивости папаша Жак.
– Что это вы там высматриваете, папаша Жак?
– Да вот смотрю, как этот полицейский кружит около пруда. Еще один умник, который увидит столько же, сколько остальные.
– Нет, знай вы Фредерика Ларсана, – отозвался Рультабийль, грустно качая головой, –