Мега Сайз. План Б. Инга Васильевна Максимовская

      Глава 2

      Виктор проснулся, но открывать глаза не спешил. Ему давно не было так восхитительно легко. Этой глупой пухляшке – красной шапочке удалось за одну ночь выгнать из головы зажравшегося серого волка все дурные мысли, заменив их на тягучую негу. Он уже забыл, когда так беззаботно спал в последний раз. Открыть глаза – значит разрушить зыбкое равновесие, пахнущее остатками сумасшедшей ночи. Сколько он там заплатил? Миллион, кажется? Можно было и больше дать. А если сойти с ума и предложить девке содержание? Полный фарш, как говорит его наследник. Скорее всего так одурительно уже не будет больше. Так хорошо. При мысли о вчерашнем безумии в паху потяжелело.

      Муромцев с трудом разжал сведенные судорогой веки и резко сел в кровати, чувствуя на себе чей-то взгляд, прикрыл скомканной простыней неугомонный орган, которому не хватило видимо ночной скачки по пересеченной местности. Девка оказалась восхитительной: тугой, горячей, абсолютно сумасшедшей. Не ненасытной, а именно огненной какой –то, словно маленькая мягкая бомба с подожженным, потрескивающим искрами, бикфордовым шнуром.

      А сейчас ее не было рядом, он это осознал. Остался только легкий шлейф цветочного аромата дешевых духов, которые он ненавидел с детства.

      – Доброе утро, папуля,– голос сына в тишине комнаты прозвучал словно выстрел. Виктор поморщился, встал с кровати и потуже затянул простыню на горящих бедрах, которые всего каких – то несколько часов назад осыпала легкими поцелуями девка. Как там ее звали? Марджери. Сука, имя то какое придумала. Простыня уже не спасала, превратившись в индейское народное жилище, похожее на палатку. Фигвам, как говорил Шарик в мультике. Ромка обожал этот фильм в детстве. Черт.

      – Какого хрена ты забыл в моей комнате? Я кажется говорил про личное пространство,– рыкнул Виктор Романович, бросив взгляд на тумбу, на которую вчерашняя девственница – торговка положила с великим пиететом пачку ассигнаций. А он тогда подумал, что она могла бы ему дочерью быть. И не содрогнулся от этой мысли. И ему не было стыдно пользовать эту несчастную. Каждый имеет свою цену. Это нормально. Так почему сейчас, увидев, что деньги исчезли с тумбы, он испытывал странную гадливость?

      – Я стучал, кстати. Ты не откликнулся, ну я и подумал, вдруг тебя шкура дешевая убила которую ты приволок в дом. Мало ли, шалавы не брезгливы, дала по башке папику богатому, обнесла и аля – улю. Ты б проверил, кстати. Может грабанула  тебя лялька, – Губы Ромки скривились в какой – то одной из его улыбочек, которые очень хотелось размазать по его самодовольной физиономии. Господи, куда делся тот карапуз, которому он когда – то крутил фарш из жилистого мяса ручной мясорубкой, чтобы накормить, чтобы гемоглобин повысить, в перерывах между институтом и тяжелой работой? Выживали как могли ведь и были счастливы, пока он вдруг не начал зарабатывать огромные, какие – то нереальные деньги. Парадокс.

      – Не дождешься. Девчонка где?

      – Свалила,