Север и Юг. Элизабет Гаскелл
мама по-настоящему заболела. Мы всегда замечали, когда в Хелстоне у нее болела голова, даже если она не говорила нам об этом. Она выглядит очень бледной, когда болеет. А сейчас у нее здоровый румянец на щеках, такой же, как и тогда, когда я впервые познакомился с ней.
– Но, папа, – возразила Маргарет нерешительно, – ты знаешь, я думаю, это лихорадочный румянец.
– Чепуха, Маргарет. Говорю тебе, ты слишком впечатлительная. Я считаю, что это ты не очень хорошо себя чувствуешь. Пошли завтра за доктором для себя. А потом, если это успокоит тебя, он может осмотреть твою маму.
– Спасибо, милый папа. Это правда успокоит меня. – И она подошла к нему, чтобы поцеловать.
Но мистер Хейл отстранил ее нежно, но молча, словно она рассердила его своими предположениями, от которых он был бы рад побыстрее избавиться, так же как и от ее присутствия. Он беспокойно заходил по комнате.
– Бедная Мария! – произнес он, будто бы разговаривая с самим собой. – Если бы каждый мог поступать правильно, не жертвуя другими… Я буду ненавидеть этот город и себя тоже, если она… Прошу, Маргарет, скажи, твоя мама часто говорит с тобой о Хелстоне?
– Нет, папа, – ответила Маргарет печально.
– Ты же понимаешь, она не может не огорчаться из-за него, да? Я всегда был уверен, что твоя мама такая простая и искренняя, что я знаю все ее маленькие обиды. Она никогда бы не стала скрывать ничего серьезного, угрожающего ее здоровью, от меня, не так ли, Маргарет? Я вполне уверен, что не стала бы. Поэтому не позволяй мне верить в эти твои глупые, нездоровые фантазии. Подойди поцелуй меня и иди спать.
Но она слышала, как он ходит по кабинету («бегает, как енот», как говорили они с Эдит в детстве), и, хотя была сильно утомлена, еще очень долго лежала в постели без сна, прислушиваясь к его шагам.
Глава XIV
Мятеж
Я привыкла спать ночами сладко, как дитя, Но теперь, если резко подует ветер, я вздрагиваю И думаю о моем бедном мальчике, которого качает В бурном море. И тогда мне кажется, Я чувствую, как бессердечно было забрать его от меня За такой небольшой проступок.
В эти дни Маргарет радовало лишь то, что между ней и матерью установились более нежные и доверительные отношения, чем в детстве. Миссис Хейл стала относиться к дочери как к близкой подруге, именно об этом Маргарет всегда мечтала, завидуя Диксон, которой миссис Хейл поверяла все свои мысли и тревоги. Маргарет старалась выполнить любые просьбы матери, даже если они казались ей пустяковыми. Она сердилась не больше, чем слон, который посадив крохотную занозу, покорно поднимает ногу по приказу погонщика. И Маргарет вскоре получила награду за свое терпение.
Однажды вечером, когда мистера Хейла не было дома, миссис Хейл заговорила с дочерью о ее брате Фредерике. Именно о нем Маргарет всегда так мечтала расспросить мать, но робость побеждала ее природную прямоту. Чем больше она стремилась узнать о нем,