Кузнец. Леонид Бляхер
себе в гараже на заказ и для души. По чуть-чуть писал свой диссер. Нет, в вуз идти я не собирался. Так, для себя пописывал. Интересно же. И чем больше читал-писал, тем интереснее становилось.
В свободное время стал на всякие полезные для здоровья и души штуки ходить. Раз в неделю ходил качаться, чтобы жирок не образовывался, а мышцы не забывали, как нужно работать. По выходным или в бассейн ездил, или на лошадках кататься. Словом, не жизнь, а малина. Да и в личной жизни всё было путем. Постоянной дамы сердца не было. Но я и не сильно рвался: как только понимал, что следующий шаг – женитьба, так и спрыгивал с поезда. Ну и общаться старался не с теми, кто сильно замуж торопится. И чем ближе к тридцатнику, тем меньше мне хотелось кого-то в свою жизнь пускать.
И как всегда, моя классная жизнь в самый неподходящий момент взяла и закончилась. Точнее, не закончилась, а как-то непонятно изменилась. Блин, тут и не скажешь сразу.
Словом, познакомился я с девицей. Такая вся блондинистая, коса до попы, глаза голубые, дымкой подернутые. Зовут Людмилой. То есть по-человечески ее Людой зовут, а мне она каким-то чудным именем представилась. Тоже из реконструкторов. Только не по Толкину, а как-то иначе. Она – тоже эльф, но другой. И девочке было уже вполне за двадцать.
Пару раз встретились, посидели в моём любимом грузинском кабачке в центре. Сходили вместе послушать музыку в кафе «Вечера». Даже как-то заночевала она у меня. Что называется, секс по дружбе и взаимному расположению. Такие встречи у меня случались несколько раз в месяц и никак не продолжались, разве только столкнемся где-нибудь случайно.
Но эта встреча не закончилась. Она стала таскаться ко мне в мастерскую, даже помогала. Рассказывала всякие ирландские сказания. Хотя шут их знает, насколько они ирландские. Я по фольклору не спец, а по истории – только XVII–XVIII века. Но она здорово рассказывала. Пела под гитару – тоже, знаете, душевно. Ты химичишь что-то над механизмом, на полке лампа горит, а она в кресле с гитарой наигрывает так негромко. Романтика, однако.
Короче, в какой-то момент чувствую: втюриваюсь. Причем по-тяжелой. Больно, но надо спрыгивать. Еще немного – и уже сам не спрыгну.
Решил не откладывать дело в долгий ящик. В ближайшие выходные собирались мы поехать на левый берег Амура. Там у моих друзей домик был, хотя жили они в городе. У домика озерцо. Не Байкал, но купаться вполне можно. И вода потеплее, чем в Амуре. Вокруг до самой реки зелень зеленая, у озера ивы с березками. Красота, одним словом. Я у них часто ключи брал, если хотел один побыть или не совсем один.
Вот сели в машину и поехали. Еду и думаю: мол, там и скажу. Посидим, выпьем чего-нибудь душевного. Тут я и скажу: так и так, любовная лодка разбилась о быт. Давай останемся друзьями. Что в таких случаях говорят?
Приехали. Я камин затопил, она на кухне что-то хлопочет. Накрыла столик. Как положено у романтических пар, свечи вместо лампочек зажгла, шторы задернула, чтобы не мешали. Сидим молча, цедим вино. Вкусное, собака. Посмотрел на нее – аж «ля» в горле запало.